С изучением творчество А. П. Чехова на уроках вечная проблема: дают не то, не так и не тогда, когда следовало бы.
Рассматривая место Чехова в мировой драматургии, говорят о нём как об одном из столпов, без которого театральное искусство задохнулось и померло, ибо драматургия ХХ века вышла из чеховских пьес, почти как русская литература - из гоголевской шинели. Он, дескать, и символистом уже был, и для театра абсурда почву вспахал и удобрил. Не отечественные славословы разговорились, они лишь вяло потянулись за чужеземными, а то ведь конфуз получается: спросили, например, Теннесси Уильямса, кто его три любимых драматурга, а он и ответил:
После этого как-то неприлично делать вид, что А. П. писал непонятные нудные несмешные комедии, надо его срочно в школьную программу тащить, так и не поняв, что иностранцам так нравится. В качестве оправдания следует сказать, что писатель считал свои произведения сугубо русскими, за пределами России непонятными, очень удивляясь любым попыткам их перевода и издания за рубежом. Отличие светил Минобра от Ч-ва в том, что они тоже не знают, зачем это читать или смотреть:, но не иностранцам, а русским.
Ни слова о том, почему "Вишнёвый сад", на примере которого рассматривается вся эта тягомотина, является комедией. Ибо сами не знают, но не признаются.
<hr />
Как литератор А. П. Ч. прошёл эволюцию от копеечного развлекателя до гиганта психологизма. В отличие от французов вроде Бальзака, которым платили построчно, из-за чего они украшали свои толстенные романища диалогами из обрывочных фраз на целые страницы, Ч-ву выделяли строго ограниченную площадь, за которую он не мог выйти на задворках дешёвого издания. Увеличение оплачиваемого количества знаков прямиком зависело от успеха его предыдущих произведений. Это научило его не писать ничего лишнего и добиваться большого малыми средствами, в том числе писать очень смешно.
Как человек А. П. рано понял несовершенство своё и окружающего мира, поэтому отличался полным нежеланием читать морали и вести куда-либо под знамёнами, ненавязчиво и мягко указывая на необходимость в первую очередь улучшать себя.
Составители школьных программ не оставили ни капли смешного Чехова. То, что может рассмешить взрослого
дали жевать 12-летним детям. Многие из них вполне способны воспринимать поднятые проблемы, но Минобр требует рассмотреть данные произведения под таким углом, что они покажутся апофеозом дидактизма. Никогда не осуждавший автор превращается в дядьку с выпущенными глазищами и грозящего всем: "Ужо я вам, ужо я вас... кузькину мать... в аду сгорите". Почти Лев Толстой. Утрирую? Отнюдь нет, вот тема для сочинения:
И уже не осталось ничего смешного. Чеховская мысль стала плоской, примитивной, неинтересной. После этого даже взрослый засомневался бы, стоит ли читать такое. Потом становится ещё хуже:
Чехова детям скучно читать, потому что взрослые отобрали у них малейший шанс обнаружить хоть что-нибудь привлекательное с позиции их возраста.