"Повесть о Фроле Скобееве", представляющая третий этап в процессе эволюции бытовой повести в русской литературе XVII в., обычно характеризуется исследователями как оригинальная русская новелла. Посвященная все той же теме самоопределения молодого поколения, она, в отличие от всех предшествующих повестей, решает ее принципиально антитрадиционно. Это – русский вариант европейского плутовского романа. В "Повести о Фроле Скобееве" отсутствует древнерусская книжная и фольклорная традиция, столь сильная в более ранних повестях. Фрол Скобеев – представитель нового поколения, добивающийся успеха именно благодаря отказу от традиционной морали: обманом, плутовством, хитростью. Сюжет повести составляет рассказ о его ловкой женитьбе на дочери стольника Нардина-Нащокина Аннушке. И раскрытие любовной темы здесь в корне отличается от "Повести о Савве Грудцыне": автор рассказывает не об опасном дьявольском искушении, а о ловко задуманной и осуществленной интриге, в результате которой каждый из героев получает свое. Если в "Повести о Савве Грудцыне" жена Бажена Второго предстает в традиционном для древнерусской литературы образе искусительницы и клеветницы (линия эта богата примерами от "Слова" и "Моления" Даниила Заточника в XIII в. до "Повести о семи мудрецах" в XVII в.), то Аннушка оказывается своеобразной женской параллелью к образу Фрола – ловкого плута. Отметим, что именно ей приходит в голову, как можно, не вызывая подозрений, оставить родительский дом: "И Аннушка просила мамки своеи, как можно, пошла Фролу Скобееву и сказала ему, чтоб он, как можно, выпросил карету и с возниками, и приехал сам к ней, и сказался бутто от сестры столника Нардина Нащекина приехал по Аннушку из Девичьева монастыря". Единственной традиционной чертой "Повести о Фроле Скобеве" можно считать, пожалуй, авторскую позицию. У читателя могли возникнуть серьезные подозрения, что автор не очень сочувствует драме, совершившейся в семье стольника, и не без восхищения смотрит на проделки своего героя. Но поймать автора на слове, обвинить его в сочувствии пороку было невозможно.
Новая и весьма примечательная черта повести – это отказ от традиционных литературных способов повествования, полное изменение повествовательного стиля. Стиль авторского повествования близок к стилю деловой прозы, приказного делопроизводства. Автор дает показания на суде в большей мере, чем пишет художественное произведение. Он нигде не стремится к литературной возвышенности. Перед нами непритязательный рассказ о знаменательных событиях.
Весьма показательные результаты дает сопоставление начальных фрагментов двух повестей:
"Повесть о Савве Грудцыне"
Хощу убо вам, братие, поведати повесть сию предивную, страха и ужаса исполнену и неизреченного удивления достойну, како человеколюбивый Бог долготерпелив, ожидая обращения нашего, и неизреченными своими судбами приводит ко спасению.
Бысть убо во дни наша в лето 7114 году, егда за умножение грехов наших попусти Бог на Московское государство богомерскаго отступника и еретика Гришку расстригу Отрепьева похитити престол Российскаго государства разбоинически, а не царски. <…>
В то же время во граде Велицем Устюге бысть некто житель града того именем Фома прозванием нарицаемый Грудцын Усов, их же род и доднесь во граде том влечется. <…>
"Повесть о Фроле Скобееве"
1680 году в новгородском уезде имелся дворянин Фрол Скобеев; в том же Новгородском уезде имелись вотчины столника Нардина Нащекина; и в тех вотчинах имелась дочь ево Аннушка и жила в них. И проведав Фрол Скобеев о той столничьей дочере и взяв себе намерение, чтоб вызыметь любление с тою Аннушкою; токмо не знает, чрез кого получить видеть ея; однако же умыслил опознатца тои вотчины с прикащиком и стал всегда ездить в дом ево, прикащика. И по некоем времени случился быть Фрол Скобеев у того прикащика в доме, и в то же время пришла к тому прикащику мамка дочери столника Нардина Нащекина, и усмотря Фрол Скобеев, что та мамка живет всегда при Аннушке.
Было бы, однако, ошибочно не видеть за этой внешней непритязательностью довольно своеобразного искусства рассказа. В этом отношении яркой показательностью отличается прямая речь. В "Повести о Фроле Скобееве" есть как раз то, чего больше всего не хватало "Повести о Савве Грудцыне": индивидуализированной прямой речи действующих лиц, живых и естественных интонаций этой прямой речи.
Итак, эволюция жанра бытовой повести в русской литературе второй половины XVII в. приводит к постепенному отказу от традиционных ценностей и к замене их новыми. Прежде всего оказывается, что молодой герой может выбрать свой путь в жизни и преуспеть на нем. Именно этот позитивный вывод сделал возможным появление в петровскую эпоху очередного витка жанра – "гисторий", рассказывающих о героях
Два этих героя - русские офицеры, отличающиеся по мнениям и отношению к жизни. Отличия можно нрассмотреть на примере отношения к пленным. Это показывается через персонаж Пети Ростова, близкий к Денисову - забота Пети о французском мальчике-барабанщике, конечно, не случайна — как и Денисов, он способен видеть людей во врагах; этим он решительно отличается от Долохова, спорившего с Денисовым о пленных Долохов не склонен брать пленных; как и Тихон Щербатый, он убеждён, что французов нужно убивать Долохов более радикален, а Денисов - гуманист, лишенный резких черт, более мягкий. Это как я поняла "война и мир"
Отзыв. Это произведение учит тому, что человек, действующий из корысти нечестным путем не будет счастлив. Игрок в карты Германн узнает, будто бы графине известна тайна трех карт. Германн решает поухаживать за воспитанницей графини Лизой, чтобы попасть в дом. Лиза влюбляется в Германна и Герман проникает в дом и допрашивает графиню. Графиня от страха умирает, а ночью является Германну и открывает ему секрет карт. Германн ставит на эти карты и проигрывает все. Он сходит с ума. Так был наказан корыстный картежник, потому что его поступок был ужасным: из-за него умерла старушка-графиня.
НaхлебникиМещaнин Михaил Петров Зотов, стaрик лет семидесяти, дряхлый и одинокий, проснулся от холодa и стaрческой ломоты во всем теле. В комнaте было темно, но лaмпaдкa перед обрaзом уже не горелa. Зотов приподнял зaнaвеску и поглядел в окно. Облaкa, облегaвшие небо, нaчинaли уже подергивaться белизной, и воздух стaновился прозрaчным, - стaло быть, был пятый чaс, не больше.<span>Зотов покрякaл, покaшлял и, пожимaясь от холодa, встaл с постели. По дaвнишней привычке, он долго стоял перед обрaзом и молился. Прочел "Отче нaш", " Богородицу", "Верую" и помянул длинный ряд имен. Кому принaдлежaт эти именa, он дaвно уже зaбыл и поминaл только по привычке. По той же привычке он подмел комнaту и сени и постaвил свой толстенький четырехногий сaмовaрчик из крaсной меди. Не будь у Зотовa этих привычек, он не знaл бы, чем нaполнить свою стaрость.</span>
