Нобелевскому комитету, с самого начала своей деятельности глубоко погрязшему в политиканстве, и ранее, и теперь важны не подлинные достоинства русских писателей, а степень их оппозиционности властям России (и, не дай бог, Западу!). И если бы этот комитет работал во времена Пушкина, то никогда бы, даже установив его оппозицию правительству, не дал бы ему премии уже за одно только наличие у него стихотворения «Клеветникам России». А вот Александру Солженицыну, отрастившему бородку «под Толстого» и лицемерно рядившемуся под этого великого правдолюбца своим «жить не по лжи», премию беспрекословно дали! Но если бы у меня была возможность задать Солженицыну вопрос, то я обязательно спросил бы его: если вы во время войны через громкоговорители вели агитацию по ту сторону фронта, призывая фашистов сдаваться, то не перепутали ли вы, находясь в Америке, т.е. по другую сторону фронта уже «холодной войны», объект вашей агитации, призвав русский народ в своей статье «Как нам обустроить Россию» развалить СССР на части? Да, незадолго до своей смерти Солженицын скажет в отношении этой статьи - «народ меня не понял». Однако за почти двадцать лет после написания статьи кто же мешал Александру Исаевичу объясниться?! Зачем лицемерить вместо того, чтобы покаяться перед русским народом и сказать: «да не предатель я, не предатель, хоть и озвучил планы ЦРУ, не прикормленный американцами, хоть и жил тогда у них, а глубоко ошибавшийся человек, не подумавший о последствиях моих призывов из-за столь сильно застилавшего мне тогда глаза антисоветизма». Признаюсь, когда в далёкой юности я впервые прочитал «Один день Ивана Денисовича», то, несмотря на все достоинства этого произведения, я одновременно почувствовал в нём такую сильную обиду Солженицына на власть, что сразу же припомнил выражение «Юпитер, ты гневаешься, значит, ты не прав». И уже тогда я подумал, а хватит ли у автора чувства меры и элементарного здравомыслия, чтобы не дойти до каких-нибудь крайностей, которые, как известно, вредны. Не хватило! Не хватило учителю математики Александру Солженицыну, решившего впоследствии стать писателем и историком, правильного понимания крайностей другого «историка», о котором в «Ревизоре» сказано так: «Сбежал с кафедры и, что силы есть, хвать стулом об пол. Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?». И я по аналогии могу сказать: «Да, нужны они, эти реформы, нужны (а когда не нужны?); да, пожил народ при социализме - поживёт и при капитализме; если уж так страшен Западу и лично Солженицыну коммунизм - мы и без коммунизма обойдёмся. Но зачем же государство Российское рушить?!!»