Причины нашей парадоксальной привязанности к этому одному из самых трагических произведений русской литературы не так очевидны, как кажется.
Произведение когда-то не было допущено в официальную печать по причине своей авангардной сложности. Тем не менее, оно имелось или, по крайней мере, гостило в каждом интеллигентном доме, всегда читалось, перепечатывалось, разворовывалось на цитаты.
На первый взгляд, весь текст - поток алкогольного бреда человека, который получил три высших образования (точнее, получал, так как ни один вуз не окончил). Отсюда заблуждение, что "Москва-Петушки" становится понятной после хорошего алкогольного "просветления".
Но "Москва-Петушки" написана трезвым человеком (в период очередной "завязки") - 30-летним, еще вполне здоровым Ерофеевым.
Истинный секрет притягательности этого текста в том, что перед нами очередная русская "Одиссея", задающая картографию нашего мира. Главное средство транспорта и средство коммуникации здесь - электричка, едущая неизвестно откуда и в итоге в никуда. Действие происходит поздней осенью, когда "дня осталось с гулькин х..". Электричка постепенно пустеет, но изначально населяют ее классические типы: ревизоры, пьяницы, красавицы, юродивые.
Вся книга замешана на, пусть и пропитанном водкой, но всем том, что живет в русском читателе как глубоко свое: на русском фольклоре, библейских аллюзиях, совдепии, анекдотах.