Характеристика героев поэмы.
- Кто главные герои поэмы? (Кочубей, Мазепа, Петр I, Карл XII, Мария)
Образ Петра I
Героем, стоящим в центре этой темы в «Полтаве», является Петр, а центральным эпизодом — Полтавский бой и пир после победы. Свое понимание величайшего значения Полтавской битвы в ходе русской истории Пушкин сформулировал в предисловии к первому изданию поэмы: «Полтавская битва есть одно из самых важных и самых счастливых происшествий царствования Петра Великого. Она избавила его от опаснейшего врага; утвердила русское владычество на юге; обеспечила новые заведения на севере и доказала государству успех и необходимость преобразования, совершаемого царем».
Единственным героем в поэме, достойным исторической славы и памяти, является Петр I, поступками которого движут интересы государства: «Лишь ты воздвиг, герой Полтавы, // Огромный памятник себе».
Ясность и величие образа Петра, который Пушкин создает в «Полтаве», проясняет и логику наших размышлений о том, кто и почему остается в истории и памяти народной, и облегчает в этом плане задачу анализа произведения. И название поэмы, и эпиграф к ней, взятый из поэмы Байрона, ставят в центр внимания события исторические, а не частные: «Мощь и слава войны, как и люди, их суетные поклонники, перешли на сторону торжествующего врага».
Если выбирать главное в характеристике образа Петра, обращаем внимание на то, как автор рисует его портрет: «Его глаза стают. Лик его ужасен. Движенья быстры. Он прекрасен», на сравнения, которые использует поэт: «как Божия гроза», «могущ и радостен, как бой». Короткие отрывочные предложения, обилие кратких прилагательных подчеркивают стремительность, дерзость, величие образа и напряжённость момента. В портретной характеристике Петра нет ничего лишнего, так же как и все действия Петра устремлены только на победу. Вдохновенное, сияющее предчувствием победы лицо Петра можно сравнить только с ужасной, но несущей очищение и потому прекрасной грозой. Оксюморон «прекрасен-ужасен», выбранный Пушкиным для описания героя, не только эффектен, но и точен по смыслу.
Петр, «толпой любимцев окруженный», появляется как былинный герой, богатырь:
Идет. Ему коня подводят.
Ретив и смирен верный конь.
Почуя роковой огонь,
Дрожит. Глазами косо водит
И мчится в прахе боевом,
Гордясь могучим седоком.
Царь вызывает у войска восторг и воодушевляет его на подвиг: «...Далече грянуло ура: полки увидели Петра». Ликованием встречает поэт приближение победы: «Ура! мы ломим; гнутся шведы!» Местоимение «мы» вызвано живым участием, переживанием происходящего и включает не только автора, но и читателя в переживание происходящего, наполняет сердце всякого истинно русского человека чувством гордости за храбрость русского войска и гений Петра. Пушкин не только рисует Петра как бесстрашного полководца, мощного властелина, но и показывает его благородство, великодушие. Великодушный — щедрый, умеющий прощать, умеющий воздать должное сильному сопернику, не помнящий зла: «В шатре своем он угощает / Своих вождей, вождей чужих...» Великого Петра не занимает слава как таковая, важна сама победа, торжество не личное, а торжество России. Появление Петра встречено восторженным ликованием, и сам герой «могущ и радостен», поэтому образ воспринимается читателем как светлый, радостный в поэме. Эпический герой выражает интересы целого народа. В Петре, как в былинном герое, народ видит заступника, освободителя, с ним связывает будущее страны.
- Опишите Петра 1, каким изобразил его Пушкин в поэме:
- Его внешность; («...Его глаза сияют. Лик его ужасен. Движенья быстры. Он прекрасен, он весь, как Божия гроза».)
- Как характеризуют Петра его действия в связи с выступлением против него Карла XII? (как мудрого, смелого, бесстрашного полководца)
- Как ведет себя Петр во время Полтавского боя? («И он промчался пред полками, могущ и радостен как бой. Он поле пожирал очами».) Как такое поведение характеризует царя? (как яркую личность, бесстрашного военного полководца)
- Почему Мазепа не в состоянии постигнуть натуру Петра I? (потому что Мазепа ставит личные преимущества выше государственных)
Помещенная под выписанным заглавием статья г. К. Толстого в № 16 "Руси" (1834) показалась мне чрезвычайно интересною, как искренний голос человека, принадлежавшего к числу адептов учения, окрещенного у нас именем "нигилизма", затем понявшего его ложность и возвратившегося к более правильному взгляду на вопросы нравственности и политики, и откровенно излагающего, что именно заставило его, а вероятно и многих других, примкнуть к нигилистическому исповеданию, а затем отрешиться от него. В конце статьи автор изъявляет благодарность за всякие указания на ошибки и неясности. Мне захотелось заслужить ее, указав на то, что представляет, по моему, неясности и недоразумения именно по вопросу о происхождении и широком распространении нигилистического учения, получившего такую странную привлекательность для молодежи и для стариков в оные дни, а затем изложить и собственные мои мысли по этому предмету. Если я верно понял мысль автора, то причина, оттолкнувшая людей из поколения начала шестидесятых годов от христианских идеалов, заключалась в загрязнении и опошлении их разными Иудушками или Тартюфами, и что такое же загрязнение о опошление новых идеалов нигилистической этики Юханцовыми и со братией заставили многих, подобным же образом, отвратиться и от этих последних.- Что таков действительно был исторический процесс смены убеждений у автора и у многих других отдельных лиц, к чести их чувств, но не к чести их логики, - этому вполне я верю; и тому, что "у большинства вера эта (новая, нигилистическая) была вполне искренняя и горячая, что во всем процессе перемены идеалов не было ни следа (у большинства только конечно, а не у всех же) преднамеренного самораспускания, подделки, фальши и вообще какой-нибудь недобросовестности". Но если все это так было, то какое же было непонимание целей, какое отсутствие всякой логики! Говоря так, я имею в виду не вообще материалистическое учение, полагающее свое основание в области чистого мышления, а не в потребности новых нравственных начал, - а именно нигилистический материализм, который при самом своем возникновении вступил прямо в нравственную сферу и потому в ней же и коренится, по выражению г. К. Толстого.- Да, изумительная нелогичность господствовала в умах! Только она и позволяет понять недоумение автора, когда он, описав процесс возникновения Юханцовых и вообще того, что он весьма верно называет порнофикациею русского общества, из новых идеалов, восклицает: "таков обыкновенный процесс опошления идеалов", и, вслед за тем, еще недоумевает, говоря: "но в данном случае необыкновенна та быстрота, с которою наши новые идеалы опошлились, между тем как идеалы христианства так долго господствовали, и еще доселе продолжают господствовать над человечеством". Удивляться тут нечему и не над чем недоумевать.Причина всего этого заключается не только в различии качеств самих идеалов, которое конечно признает и сам автор, но еще и в другом, весьма существенном для занимающего нас вопроса, обстоятельства, которое по-видимому не столь для него ясно. Дело в том, что ни в Иудушках, или, общее и понятнее, ни в Тартюфах, с одной стороны, ни в Юханцовых со братиею, с другой, нет ни малейшего загрязнения и опошления идеалов, а есть нечто совершенно иное. Все Иудушки, Тартюфы и вообще все исказители христианства или зазнамо отрекаются от его идеалов, зазнамо поступают совершенно вопреки им и лишь маскируются их личиною; или, по крайней грубости своего ума и чувства, вовсе не понимают этих идеалов; или, наконец, по слабости и немощи человеческой природы, не согласуют с ними своей жизни вообще, или в отдельных случаях, также более или менее ясно сознавая это. Очевидно, что ни в одном из этих трех случаев нет ни загрязнения, ни опошления христианских идеалов, продолжающих по-прежнему пребывать чистыми и недосягаемо высокими; а есть только или полное их отрицание, или теоретическая, или практическая непоследовательность им, или обе вместе.- Но точно так же и новые Иудушки и Катоны от нигилизма, как называет их наш автор, вовсе не опошляют и не загрязняют своих новых этических идеалов.
Рассказы
Ангелочек
Баргамот и гараська
Бездна
Бен -Товит
Большой шлем
Валя
Великан
Весенние обещания
Весной
Вор
В подвале
В Сабурове
В тёмную даль
В тумане
Город
Гостинец
Губернатор
Два письма
День гнева
Друг
Елезар
Жизнь Василия Фивейского
Жили-были
Защита
Земля
Иван Иванович
Иго войны
Из жизни штабс -капитана Каблукова
Из рассказа, который никогда не будет окончен
Иностранец
Ипатов
Иуда Искариот
Книга
Красный смех
Кусака
Ложь
Марсельеза
Мельком
Молодёжь
Молчание
Мысль
Набат
Неосторожность
Нет прощения
На реке
На станции
Он
Оригинальный человек
Первый гонорар
Петька на даче
Покой
Полёт
Правила добра
Праздник
Предстояля кража
Призраки
Проклятие зверя
Рассказ змеи о том, как у неё появились ядовитые зубы
Рассказ о семи повешенных
Рассказ о Сергее Петровиче
Сказочки не совсем для детей
Случай
Смех
Стена
Сын человеческий
Так было
Тьма
У окна
Христиане
Цветок под ногою
Что видела галка