Ну так вот, - сказал папа Пжик, - сказка эта называется "Серая Звездочка", по
по названию тебе ни за что не догадаться, про кого эта сказка. Поэтому слушай
<span>внимательно и не перебивай. Все вопросы потом.
</span>жаба появилась в саду, Цветы спросили, как ее зовут, и, когда она ответила, что
не знает, очень обрадовались.
"Ой, как здорово! - сказали Анютины Глазки (они первыми увидели ее). - Тогда мы
сами тебе придумаем имя! Хочешь, мы будем звать тебя... будем звать тебя
Анютой?"
"Уж лучше Маргаритой, - сказали Маргаритки. - Это имя гораздо красивее!"
Тут вмешались Розы - они предложили назвать ее Красавицей; Колокольчики
потребовали, чтобы она называлась Динь-Динь (это было единственное слово,
которое они умели говорить), а цветок, по имени Ижаба появилась в саду, Цветы спросили, как ее зовут, и, когда она ответила, что
не знает, очень обрадовались.
"Ой, как здорово! - сказали Анютины Глазки (они первыми увидели ее). - Тогда мы
сами тебе придумаем имя! Хочешь, мы будем звать тебя... будем звать тебя
Анютой?"
"Уж лучше Маргаритой, - сказали Маргаритки. - Это имя гораздо красивее!"
Тут вмешались Розы - они предложили назвать ее Красавицей; Колокольчики
потребовали, чтобы она называлась Динь-Динь (это было единственное слово,
<span>которое они умели говорить), а цветок, по имени И</span>
Александр Васильевич Мальцев обладал замечательным талантом — никто лучше него не мог чувствовать машины, не мог по одному взгляду определить неполадки в работе, не мог так всеобъемлюще воспринимать мир, замечать мельчайшие детали. Именно поэтому было вполне ожидаемым его назначение на самый новый и самый мощный поезд в депо — «ИС». Эта машина стала его детищем. Во время поездки он как будто сливался с паровозом воедино, чувствовал биение «его парового сердца», понимал малейший звук. Увлеченный работой, он становился похож на вдохновенно играющего актера. Талант машиниста обрекал Мальцева на одиночество, приподнимал над всеми и заставлял смотреть свысока. Мальцев практически не обращал внимания на нового своего помощника, и даже спустя год он относился к нему так же, как и к слесарю- смазчику. Он весь отдавался работе, растворялся в машине и в окружающей природе. Маленький воробей, попавший в воздушную струю от паровоза, не оставался без внимания. Мальцев слегка поворачивал голову, чтобы проследить его дальнейшую судьбу. Ему казалось, что только он один способен так много вобрать в себя, так много познать. Сила его таланта, как это ни печально, отдаляла его от остального мира людей, среди себе подобных он чувствовал себя одиноко. <span />
Лд1)появление черта 2)рассказ о кузнеце Вакуле 3)разговор надменной Оксаны и Влюбленного вакулы 4)Чуб, отец Оксаны, идет в гости к Солохе 5)Оксана обещает выйти замуж вакуле, если он принесет ей черевички, которые носит сама царица 6)Солоха прячет незадачливых ухажеров (черта, голову, дьяка, Чуба) в мешки из-под угля 7)Вакула садится на черта и летит на нем в петербург 8)жители села узнают, кто сидел в мешках 9)Вакула, добравшись до столицы, идет к царице на прием вместе с запорожцами и получает черевички государыни 10)Оксана печалится об отсутствии Вакулы и чувствует, что она влюблена 11)жизнь Вакулы и Оксаны
Для статьи соловья нужен план
Орфей любил юную Эвридику, и сила этой любви не имела себе равных.
Однажды, гуляя по лугу, Эвриди-ка нечаянно наступила на змею. Вскрикнула
Эвридика и упала. Лицо девушки побледнело. Ясный лоб покрылся
испариной, закатились светлые очи.
На крик прибежал Орфей и увидел свою невесту. Ударил певец по струнам
кифары, но не открыла Эвридика глаз, не потянулась к нему, как прежде.
Долго оплакивал Орфей любимую. И решил он спуститься в подземный мир,
чтобы вернуть авридику и соединиться с нею. Ничего Орфей не взял с
собой, кроме кифары и нераспустившейся веточки вербы.
Спустился он к берегам священного Стикса, за которым лежал мир мертвых.
Вот и Харон. Но когда Орфей сделал шаг к ладье, то натолкнулся на весло,
поставленное поперек. Старый лодочник знал свое дело: «Царство мертвых
не для живых. Явишься, когда придет твое время!»
Рванул певец струны кифары, и над царством вечного безмолвия зазвучала
песня прекрасного верхнего мира. Опустил Харон свое весло и, опершись на
него, прислушался к неведомым звукам. Не прекращая петь, вступил Орфей в
ладью, и вот он уже на другом берегу. Навстречу песне бежали толпы
теней, а за ними гнался ужасный подземный пес Кербер. Услышав пение,
Кербер замедлил свой бег и замер, как земная собака по знаку охотника.
Вот и трон великих владык подземного мира Аида и Персефоны.
Остановившись перед ними, запел Орфей лучшую из своих песен — песню о
любви. И пока пел, веточка вербы, которую он принес, распустилась. Из
лопнувших почек показались зеленые листочки. Как упоителен запах свежей
зелени, не ведающей смерти и тлена! Слезы навернулись на глаза
Персефоны.
Замерла песня, и наступило глубокое молчание. И прозвучал в нем голос Аида:
— Что ты просишь, пришелец?
— Я пришел ради моей возлюбленной Эвридики, пребывающей в мире теней.
Танат [Смерть] похитил ее у меня на заре любви. Тебе ли не знать, что
все мы сюда придем. Вернется она под твою власть, и я явлюсь вместе с
нею. На время прошу ее у тебя. Дай испытать Эвридике радость жизни.
— Пусть будет по-твоему, — молвил Аид. — Веди Эвридику в верхний мир.
Она пойдет за тобой, а ты за Гермесом. Только помни: оглянешься — дар
будет отнят.
— Имей терпение!
И двинулись они в путь. Миновали царство Аида. Харон их взял на ладью, и
вот уже Стикс позади. Вверх поднималась крутая тропинка. Гермес шел
впереди. Орфей за ним. Уже забрезжил свет. Волнение охватило Орфея. Не
отстала ли Эвридика? Не осталась ли в царстве мертвых? Замедлил движение
герой. Прислушался. Но тени ходят беззвучно. До верхнего мира
оставалось несколько шагов, но не выдержал Орфей и оглянулся. Он ничего
не увидел, но уловил легкое дуновение. Аид отнял свой дар. И сам Орфей
был тому виной.
Снова к Стиксу спустился Орфей, надеясь вновь умолить подземных богов. Но милость дается лишь один раз...
