Никто никогда не задумывался, а что было-бы если дети были везде и всегда главными? Весь мир был бы проще и в одно мремя сложнее. Дети установили бы везде не такие строгие законы, но другие более умные дети могли эти законы нарушать. А какую работу выполняли бы родители? Я считаю, что даже если бы сначала дети занимались государственными, продукционными и даже финансовыми вопросами всё равно вскоре на их место переключились родители. Ведь родители более опытные в различных вопросах, а дети-это всего лишь дети, которым нужно играть, резвиться и баловаться.
<span><span><span><span>
I
Клянусь четой и
нечетой,
Клянусь мечом и правой битвой,
Клянуся утренней
звездой,
Клянусь вечернею молитвой:
Нет, не покинул я тебя.
Кого же
в сень успокоенья
Я ввел, главу его любя,
И скрыл от зоркого
гоненья?
Не я ль в день жажды напоил
Тебя пустынными водами?
Не я
ль язык твой одарил
Могучей властью над умами?
Мужайся ж, презирай
обман,
Стезею правды бодро следуй,
Люби сирот, и мой Коран
Дрожащей
твари проповедуй.
II
О, жены
чистые пророка,
От всех вы жен отличены:
Страшна для вас и тень
порока.
Под сладкой сенью тишины
Живите скромно: вам
пристало
Безбрачной девы покрывало.
Храните верные сердца
Для нег
законных и стыдливых,
Да взор лукавый нечестивых
Не узрит вашего
лица!
А вы, о гости Магомета,
Стекаясь к вечери его,
Брегитесь
суетами света
Смутить пророка моего.
В паренье дум благочестивых,
Не
любит он велеречивых
И слов нескромных и пустых:
Почтите пир его
смиреньем,
И целомудренным склоненьем
Его невольниц молодых.
III
Смутясь, нахмурился
пророк,
Слепца послышав приближенье:
Бежит, да не дерзнет порок
Ему
являть недоуменье.
С небесной книги список дан
Тебе, пророк, не для
строптивых;
Спокойно возвещай Коран,
Не понуждая нечестивых!
Почто
ж кичится человек?
За то ль, что наг на свет явился,
Что дышит он недолгий
век,
Что слаб умрет, как слаб родился?
За то ль, что бог и
умертвит
И воскресит его — по воле?
Что с неба дни его хранит
И в
радостях и в горькой доле?
За то ль, что дал ему плоды,
И хлеб, и
финик, и оливу,
Благословив его труды,
И вертоград, и холм, и
ниву?
Но дважды ангел вострубит;
На землю гром небесный грянет:
И
брат от брата побежит,
И сын от матери отпрянет.
И все пред бога
притекут,
Обезображенные страхом;
И нечестивые падут,
Покрыты пламенем
и прахом.
IV
С тобою древле, о
всесильный,
Могучий состязаться мнил,
Безумной гордостью обильный;
Но
ты, господь, его смирил.
Ты рек: я миру жизнь дарую,
Я смертью землю
наказую,
</span></span></span></span>
Н. В. Гоголь
«Тарас Бульба» (речь Тараса)
— Хочется мне вам сказать, панове, что такое есть наше товарищество. Вы слышали от отцов и дедов, в какой чести у всех была земля наша: и грекам дала знать себя, и с Царьграда брала червонцы, и города были пышные, и храмы, и князья, князья русского рода, свои князья, а не католические недоверки. Всё взяли бусурманы, всё пропало. Только остались мы, сирые, да, как вдовица после крепкого мужа, сирая, так же как и мы, земля наша! Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство! Вот на чём стоит наше товарищество! Нет уз святее товарищества! Отец любит своё дитя, мать любит своё дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь своё дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей. Вам случалось не одному помногу пропадать на чужбине; видишь — и там люди! также божий человек, и разговоришься с ним, как с своим; а как дойдёт до того, чтобы поведать сердечное слово, — видишь: нет, умные люди, да не те; такие же люди, да не те! Нет, братцы, так любить, как русская душа, — любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал бог, что ни есть в тебе, а.. . — сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою головою, и усом моргнул, и сказал: - Нет, так любить никто не может! Знаю, подло завелось теперь на земле нашей; думают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные меды их. Перенимают черт знает какие бусурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продаёт, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который жёлтым чёботом своим бьёт их в морду, дороже для них всякого братства. Но у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства. И проснётся оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело. Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество! Уж если на то пошло, чтобы умирать, — так никому ж из них не доведётся так умирать!. . Никому, никому!. . Не хватит у них на то мышиной натуры их!<span><span> 152 Нравится</span><span> <span>Пожаловаться</span></span></span>
<span>Александрович Андрей Иванович
</span>Бригадере Анна
<span>Важдаев Виктор Моисеевич
</span>Габбе, Тамара Григорьевна
<span>Давидит, РивкаДанкан,
</span>Емец, Дмитрий Александрович
Жук, Александр Александрович
Забила, Наталья Львовна
Иваненко, Оксана Дмитриевна
Йонатан, Натан
Кадоно, Эйко
Лаврова, Светлана Аркадьевна
Маар, Пауль
Нагибин, Юрий Маркович
Палетак, Луко
Рабинович, Зина
<span>Сабитова, Дина Рафисовна</span>
