Мы танцуем ча-ча-ча,
Очень пляска горяча.
Звук воды и со-со-со,
Водяное колесо.
Он упал и ай-ай-ай,
Не реви,давай вставай.
Шмель мохнатый жу-жу-жу,
Я его не покажу.
Не жужжит,а су-су-су.
Я увидела осу.
Стук колёс и чу-чу-чу,
Я на поезде лечу.
Действительно, Хлестаков и не старался выдать себя за важное лицо. Городских чиновников ввело в заблуждение чистосердечие Хлестакова. Пожалуй, опытный мошенник вряд ли сумел бы провести городничего, который превзойдет в мастерстве обмана любого афериста, так как он «мошенников из мошенников обманывал» .
Внезапно его судьба меняется: городские чиновники принимают его за важную особу, а именно — ревизора. Неожиданно для самого себя Хлестаков превращается в значительную персону и попадает в дом к главному человеку в городе — городничему. А между тем, Хлестаков
готов был уже к тому, что его отправят в тюрьму за то, что он задолжал
в гостинице, а тут такая внезапная перемена! Но удивительно то, что Хлестаков не особенно задумывается, почему его положение так круто изменяется — он просто не умеет думать, а движется по воле случая, используя благоприятный момент, что называется, по максимуму.
Оказавшись в доме городничего изрядно «приняв на грудь» и завидев дам — Анну Андреевну и Марью Антоновну, — решает «пустить пыль в глаза» . , Хлестаков начинает хвастаться.
Рисуясь перед ними, он рассказывает небылицы о своём важном положении в Петербурге, и, что самое интересное, он сам верит в них.
Он приписывает себе литературные и музыкальные произведения, которые в силу «лёгкости необыкновенной в мыслях» , якобы, «в один вечер, кажется, написал, всех изумил» . И даже не смущается, когда Марья Антоновна практически уличает его во лжи.
Хлестаков ведет себя подло — волочится за двумя женщинами одновременно, при том эти женщины — мать и дочь.
<span>Но вскоре язык отказывается служить порядочно захмелевшему столичному гостю, и Хлестаков с помощью городничего отправляется «отдохнуть» .</span>
Дружбу Дубровского и Троекурова разрушил случай. Как-то раз перед охотой гости осматривали псарню Троекурова и восхищались отличной сворой, которую богатый помещик мог позволить себе иметь. Только Дубровский хмурился, потому что, будучи страстным охотником, не мог по причине своей бедности позволить себе держать многочисленную свору. На вопрос Троекурова, почему тот хмурится, Андрей Гаврилович ответил, что у людей Кирилы Петровича вряд ли такое же житье, как у собак на псарне. Один из псарей Троекурова обиделся: «Мы на свое житье, — сказал он, — благодаря бога и барина, не жалуемся, а что правда, то правда, иному и дворянину не худо бы променять усадьбу на любую здешнюю конурку. Ему было б и сытнее, и теплее» . Дубровский оскорбился и уехал. На требование Троекурова немедленно вернуться ответил решительным отказом, а наутро прислал письмо, в котором требовал отправить к нему для наказания псаря Парамошку, оскорбившего дворянина. Самолюбие Троекурова было задето, потому что своих людей наказывал только он сам. Началась открытая вражда между бывшими друзьями.