Перед дружиной на коне
Гаральд, боец седой,
При свете полныя луны,
Въезжает в лес густой.
Отбиты вражьи знамена
И веют и шумят,
И гулом песней боевых
Кругом холмы гудят.
Но что порхает по кустам?
Что зыблется в листах?
Что налетает с вышины
И плещется в волнах?
Что так ласкает, так манит?
Что нежною рукой
Снимает меч, с коня влечет
И тянет за собой?
То феи... в легкий хоровод
Слетелись при луне.
Спасенья нет; уж все бойцы
В волшебной стороне.
Лишь он, бесстрашный вождь Гаральд,
Один не побежден:
В нетленный с ног до головы
Булат закован он.
81
Пропали спутники его;
Там брошен меч, там щит,
Там ржет осиротелый конь
И дико в лес бежит.
И едет, сумрачно-уныл,
Гаральд, боец седой,
При свете полныя луны
Один сквозь лес густой.
Но вот шумит, журчит ручей —
Гаральд с коня спрыгнул,
И снял он шлем и влаги им
Студеной зачерпнул.
Но только жажду утолил,
Вдруг обессилел он;
На камень сел, поник главой
И погрузился в сон.
И веки на утесе том,
Главу склоня, он спит:
Седые кудри, борода;
У ног копье и щит.
Когда ж гроза, и молний блеск,
И лес ревет густой, —
Сквозь сон хватается за меч
Гаральд, боец седой.
Сказка о медведихе"
Как весенней теплою порою
Из-под утренней белой зорюшки,
Что из лесу, из лесу из дремучего
Выходила медведиха
Со милыми детушками медвежатами
Погулять, посмотреть, себя показать.
Села медведиха под белой березою;
Стали медвежата промеж собой играть,
По муравушке валятися,
Боротися, кувыркатися.
Отколь ни возьмись мужик идет,
Он во руках несет рогатину,
А нож-то у него за поясом.
А мешок-то у него за плечьми.
Как завидела медведиха
Мужика со рогатиной,
Заревела медведиха,
Стала кликать малых детушек,
Своих глупых медвежатушек.
— Ах вы детушки, медвежатушки,
Перестаньте играть, валятися,
Боротися, кувыркатися.
Уж как знать на нас мужик идет.
Становитесь, хоронитесь за меня.
Уж как я вас мужику не выдам
И сама мужику .... выем.
Медвежатушки испугалися,
За медведиху бросалися,
А медведиха осержалася,
На дыбы подымалася.
А мужик-то он догадлив был,
Он пускался на медведиху,
Он сажал в нее рогатину,
Что повыше пупа, пониже печени.
Грянулась медведиха о сыру землю,
А мужик-то ей брюхо порол,
Брюхо порол, да шкуру сымал,
Малых медвежатушек в мешок поклал,
А поклавши-то домой пошел.
«Вот тебе, жена, подарочек,
Что медвежия шуба в пятьдесят рублев,
А что вот тебе другой подарочек,
Трои медвежата по пять рублев».
Не звоны пошли по городу,
Пошли вести по всему по лесу,
Дошли вести до медведя черно-бурого,
Что убил мужик его медведиху,
Распорол ей брюхо белое,
Брюхо распорол да шкуру сымал,
Медвежатушек в мешок поклал.
В ту пору медведь запечалился,
Голову повесил, голосом завыл
Про свою ли сударушку,
Черно-бурую медведиху.
— Ах ты свет моя медведиха,
На кого меня покинула,
Вдовца печального,
Вдовца горемычного?
Уж как мне с тобой, моей боярыней,
Веселой игры не игрывати,
Милых детушек не родити,
Медвежатушек не качати,
Не качати, не баюкати. —
В ту пору звери собиралися
Ко тому ли медведю, к боярину.
Приходили звери большие,
Прибегали тут зверишки меньшие.
Прибегал туто волк дворянин,
У него-то зубы закусливые,
У него-то глаза завистливые.
Приходил тут бобр, торговый гость,
У него-то бобра жирный хвост.
Приходила ласточка дворяночка,
Приходила белочка княгинечка,
Приходила лисица подьячиха,
Подьячиха, казначеиха,
Приходил скоморох горностаюшка,
Приходил байбак тут игумен,
Живет он байбак позадь гумен.
Прибегал тут зайка-смерд,
Зайка беленький, зайка серенький.
Приходил целовальник еж,
Всё-то еж он ежится,
Всё-то он щетинится.
Образ города в комедии довольно мрачный. Этот образ возникает на основе реплик персонажей, поскольку сам
Н. В. Гоголь не приводит авторского описания. Так называемые «богоугодные заведения» являются прикрытием для махинаций, больных не лечат и почти не кормят. Несмотря на то, что город небольшой, в нём есть и остро!- и тюрьма, они за полцены, и городничий явно горд этим обстоятельством, заключённых тоже часто не кормят. В школах преподают шарлатаны, на улицах мусор и грязь. Городу выдавались деньги на постройку церкви, но строительство даже не начиналось.
Общественная пирамида города складывается следующим образом: на самом верху городничий Сквозник-Дмухановский, далее располагаются судья Ляпкин-Тяпкин, попечитель богоугодных заведений Земляника, смотритель училищ Хлопов, почтмейстер Шпекин, городские помещики Бобчинский и Добчинский, полицейские и прочие. Купцы не имеют никаких прав, но, по крайней мере, имеют средства, чтобы откупаться от начальства. Те, кто не имеет средств, являются людьми совершенно бесправными. Это можно увидеть в сценах жалоб на городничего и распоряжений самого городничего относительно попытки приведения города в порядок.
У женщин тоже есть своя пирамида. Она зависит от положения супругов или отцов. Жена городничего Анна Андреевна завидует молодости своей дочери Марьи Антоновны и всячески одёргивает её, показывая, кто хозяйка. Та это чувствует, но для неё основные соперницы — дочери Земляники, которые в пьесе так и не появляются. Такие персонажи, как слесарша Пошлёпкина и унтер-офицерская вдова, совершенно бесправны.
Члены этой пирамиды не удовлетворены своим положением и стремятся при первом же удобном случае обратить внимание на недостатки конкурентов, как-то подсидеть их. Бобчинский и Добчинский постоянно выводят друг друга на чистую воду, якобы «напоминая» друг другу об опущенных мелочах, вроде разорванной подкладки в кармане, городничего за глаза называют свиньёй и подлецом, Земляника на всех доносит Хлестакову, городничий всем указывает, как и что надо делать, укоряя нерасторопностью. Как только возникает мысль, что городничий породнится с ревизором, все тут же начинают угодничать, перебивая друг друга и стараясь обратить на себя его внимание. Жена же городничего настолько уже витает в высоких сферах, что без стеснения презрительно отзывается обо всех них как о «ком попало».
<span>Представители низших сословий, пользуясь случаем, приходят жаловаться на начальство. Когда оказывается, что это не помогло, купцы смиренно просят прощения у городничего, который, однако, прекрасно понимает, что это смирение притворное, о чём купцам и сообщает ехидно. Настоящее отношение персонажей друг к другу проявляется редко и, как правило, за глаза. Никто из них не питает искренней симпатии к другому, все друг другу завидуют и старательно подмечают все промахи. До лучших времён.</span>
