Я помню друг мой, как то говорил, что " Гений и злодейство, - две вежи несовместные". По сути так оно и есть, ведь даже если зло - деяние его, то пойдёт оно на благо людям. Ведь гений - истинный мыслитель, а может тот кто смысл мира хоть немного понимает, не видеть грани между понятиями зла, добра и чести. Быть может так оно и есть, но гений видит только благое дело и для него оно таким и будет. Каким ты видишь своё дело, таким оно и будет - вот что он понимает, для себя. А мнение большинства, гению не понять. Уж слишком далеко от простых восприятий зла он убежал. Ведь гений - делает всё для науки, ведь просветление - свет.
Встречаем мы довольно холодную зиму. Снег сначала немного слабый, но потом начинает сильно пресильно падать. Ждем мы очень холодную зиму. Тоесть мы хотим чтоб можно было поиграть в снежки. Провожаем зиму с талым снегом, с капающими на крыше сосульками.
Не одинаковые периоды зимы
Много лет прошло с тех славных дней, и вот я вновь вернулся сюда. Здесь на Бородинском поле многие мои товарищи сложили свои головы за Россию.
Мы были молоды и отважны. Я служил в армии Петра Багратиона.
Накануне сражения я встретился с моим земляком Николаем Мартемьяновичем Сипягиным, который служил адъютантом Багратиона. Разговаривали долго, волновались, переживали сильно, готовились к бою, в котором решалась судьба Отечества, покажем ли себя достойными воинами.
Утром 26 августа, едва только забрезжили первые лучи солнца, раздался сигнал "Стройся!". Я быстро вскочил, схватил ружьё и встал в строй воинов. Нам приказали защищать багратионовы флеши. Флеши- это такие полевые сооружения, которые с высоты птичьего полёта напоминают остриё стрелы. Длина наших флешей по каждой стороне была примерно 20 метров или чуть-чуть больше.
Навсегда запомню этот день! Французы шли в атаку на нас целых восемь раз. Но рядом с нами был сам Багратион. Он не прятался за нашими спинами, а вдохновлял нас своим примером, своей смелостью. Пару раз за день я видел Сипягина, чему был несказанно рад.
Бой продолжался шесть часов. Мы упрямо сдерживали натиск французов. Во время восьмой атаки французов на флеши раздался чей-то крик: "Багратион ранен!" Вот тут я признаюсь, что пали мы духом. Утомлённые боем, замешкались: "Что теперь делать? Где наши командиры?". Дело спас командир Третьей пехотной дивизии генерал-лейтенант Коновницын, принявший командование на себя. Смелый же он был человек! Однако, через некоторое время, он велел нам отойти к Семёновскому оврагу...
О многом я бы мог ещё рассказать, но давайте помолчим... Здесь навечно остались мои товарищи-воины, каждый из которых мог бы сказать так: "Я честно сражался за то, что бы Вы, мои потомки, знали, что, защищая Родину, мы думали и о Вас- нашем будущем, увидеть которое суждено, наверное, будет немногим".