Вечно пьяный и веселый сапожник , который никогда не старался подняться по социальной лестнице . Его легкомысленность и привела на дно.
Характеристика реплики .... "А я - ничего не хочу; я- ничего не желаю" "Зато я веселый мальчик , зато я хороший"
О чем мечтает ..... Алешка всегда всем доволен и о каких-то нуждах сложно сказать. Скорее всего он мечтает о "о вечном солнце, и теплом ветерке"
О господине из Сан-Франциско известно, что ему было 54 года (вроде бы), у него была жена и дочь. Имени его никто не знал, так как автор хотел тем самым его показать как человека ничего незначащего в обществе, человека меркантильного, каких много на свете, и его имя ничего не говорит. Личностных хороших качеств в нем нет, только деньги: его "любят" за деньги, в том числе и жена с дочерью.
Всю свою жизнь он добивался богатства, работал не покладая рук, и, как сказано, в тексте "не своих рук, а китайцев, которые на него работали". И вот на старости лет он захотел выехать в свет, попутешествовать по Европе. Все слуги на "Атлантиде" и в отеле, зная его состояние, кланялись перед ним, бегали вокруг да около, но, когда у него случился приступ и он скончался, он стал никем, от него хозяин отеля хотел побыстрее избавиться и без шума, отправил его в ящике из под содовой обратно.
Ничего, кроме денег, стоящего в этом человеке не было...
<span>Один за всех-и все за одного.</span>
Михаил Юрьевич Лермонтов Бородино – Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, Французу отдана? Ведь были ж схватки боевые, Да, говорят, еще какие! Недаром помнит вся Россия Про день Бородина! – Да, были люди в наше время, Не то, что нынешнее племя: Богатыри – не вы! Плохая им досталась доля: Не многие вернулись с поля… Не будь на то господня воля, Не отдали б Москвы! Мы долго молча отступали, Досадно было, боя ждали, Ворчали старики: «Что ж мы? на зимние квартиры? Не смеют, что ли, командиры Чужие изорвать мундиры О русские штыки?» И вот нашли большое поле: Есть разгуляться где на воле! Построили редут. У наших ушки на макушке! Чуть утро осветило пушки И леса синие верхушки — Французы тут как тут. Забил заряд я в пушку туго И думал: угощу я друга! Постой-ка, брат мусью! Что тут хитрить, пожалуй к бою; Уж мы пойдем ломить стеною, Уж постоим мы головою За родину свою! Два дня мы были в перестрелке. Что толку в этакой безделке? Мы ждали третий день. Повсюду стали слышны речи: «Пора добраться до картечи!» И вот на поле грозной сечи Ночная пала тень. Прилег вздремнуть я у лафета, И слышно было до рассвета, Как ликовал француз. Но тих был наш бивак открытый: Кто кивер чистил весь избитый, Кто штык точил, ворча сердито, Кусая длинный ус. И только небо засветилось, Все шумно вдруг зашевелилось, Сверкнул за строем строй. Полковник наш рожден был хватом Слуга царю, отец солдатам… Да, жаль его: сражен булатом, Он спит в земле сырой. И молвил он, сверкнув очами: «Ребята! не Москва ль за нами? Умремте ж под Москвой, Как наши братья умирали!» И умереть мы обещали, И клятву верности сдержали Мы в Бородинский бой. Ну ж был денек! Сквозь дым летучий Французы двинулись, как тучи, И все на наш редут. Уланы с пестрыми значками, Драгуны с конскими хвостами, Все промелькнули перед нами, Все побывали тут. Вам не видать таких сражений!.. Носились знамена, как тени, В дыму огонь блестел, Звучал булат, картечь визжала, Рука бойцов колоть устала, И ядрам пролетать мешала Гора кровавых тел. Изведал враг в тот день немало, Что значит русский бой удалый, Наш рукопашный бой!.. Земля тряслась – как наши груди; Смешались в кучу кони, люди, И залпы тысячи орудий Слились в протяжный вой… Вот смерклось. Были все готовы Заутра бой затеять новый И до конца стоять… Вот затрещали барабаны — И отступили басурманы. Тогда считать мы стали раны, Товарищей считать. Да, были люди в наше время, Могучее, лихое племя: Богатыри – не вы. Плохая им досталась доля: Не многие вернулись с поля, Когда б на то не божья воля, Не отдали б Москвы!