2. Я понимаю эти слова так: они означают, что наступит ночь, и туман оставит на земле, листьях деревьев и растений капли рос. Роса, как известно, появляется ночью, поэтому по утрам часто можно наблюдать на листьях растений и деревьев росу. Эти слова могут подходить к картине Ивана Шишкина "Утро в сосновом бору". На картине изображены три маленьких медвежонка, которые по утру резвятся и играют на сваленных стволах деревьев. По ним видно, что они довольны наступившему утру.
По-настоящему неполадки у Лероя Кливи начались, когда он вел почтолет-243 по неосвоенному звездному скоплению Пророкоугольника. Лероя и прежде-то удручали обычные трудности межзвездного почтальона: старый корабль, изъязвленные трубы, невыверенные астронавигационные приборы. Но теперь, считывая показания курса, он заметил, что в корабле становится невыносимо жарко.
Он подавленно вздохнул, включил систему охлаждения и связался с Почтмейстером Базы. Разговор велся на критической дальности радиосвязи, и голос Почтмейстера еле доносился сквозь океан статических разрядов.
- Опять неполадки, Кливи? - спросил Почтмейстер зловещим голосом человека, который сам составляет графики и свято в них верует.
- Да как вам сказать, - иронически ответил Кливи. - Если не считать труб, приборов и проводки, все прекрасно, вот разве изоляция и охлаждение подкачали.
- Действительно, позор, - сказал Почтмейстер, внезапно преисполняясь сочувствием. - Представляю, каково тебе там.
Кливи до отказа крутанул регулятор охлаждения, отер пот, заливающий глаза, и подумал, что Почтмейстеру только кажется, будто он знает, каково сейчас его подчиненному.
- Я ли снова и снова не ходатайствую перед правительством о новых кораблях? - Почтмейстер невесело рассмеялся. - Похоже, они считают, будто доставлять почту можно на любой корзине.
В данную минуту Кливи не интересовали заботы Почтмейстера. Охлаждающая установка работала на полную мощность, а корабль продолжал перегреваться.
- Не отходите от приемника, - сказал Кливи. Он направился в хвостовую Часть корабля, откуда как будто истекал жар, и обнаружил, что три резервуара заполнены не горючим, а пузырящимся раскаленным добела шлаком (1). Четвертый на глазах претерпевал такую же метаморфозу (2).
Мгновение Кливи тупо смотрел на резервуары, затем бросился к рации.
- Горючего не осталось, - сообщил он. - По-моему, произошла каталитическая реакция. Говорил я вам, что нужны новые резервуары. Сяду на первой же кислородной планете, какая подвернется.
Он схватил Аварийный справочник и пролистал раздел о скоплении Пророкоугольника. В этой группе звезд отсутствовали колонии, а дальнейшие подробности предлагалось искать на карте, на которую были нанесены кислородные миры. Чем они богаты, помимо кислорода, никому не ведомо. Кливи надеялся выяснить это, если только корабль в ближайшее время не рассыплется.
- Попробую З-М-22, - проревел он сквозь нарастающие разряды.
- Хорошенько присматривай за почтой, - протяжно прокричал в ответ Почтмейстер. - Я тотчас же высылаю корабль.
Кливи ответил, что он сделает с почтой - со всеми двадцатью фунтами почты. Однако к тому времени Почтмейстер уже прекратил прием.
Кливи удачно приземлился на З-М-22, исключительно удачно, если принять во внимание, что к раскаленным приборам невозможно было прикоснуться, размякшие от перегрева трубы скрутились узлом, а почтовая сумка на спине стесняла движения. Почтолет-243 вплыл в атмосферу, словно лебедь, но на высоте двадцати футов от поверхности отказался от борьбы и камнем рухнул вниз.
Кливи отчаянно силился не потерять остатки сознания. Борта корабля приобрели уже темно-красный оттенок, когда он вывалился из запасного люка; почтовая сумка по-прежнему была прочно пристегнута к его спине. Пошатываясь, с закрытыми глазами он пробежал сотню ярдов (3). Когда корабль взорвался, взрывная волна опрокинула Кливи. Он встал, сделал еще два шага и окончательно провалился в небытие.
Когда Кливи пришел в себя, он лежал на склоне маленького холмика, уткнувшись лицом в высокую траву. Он пребывал в непередаваемом состоянии шока. Ему казалось, что разум его отделился от тела и, освобожденный, витает в воздухе. Все заботы, чувства, страхи остались с телом; разум был свободен.
Он огляделся и увидел, что мимо пробегает маленький зверек, величиной с белку, но с темно-зеленым мехом.
Когда зверек приблизился, Кливи заметил, что у него нет ни глаз, ни ушей.
Это его не удивило - напротив, показалось вполне уместным. На кой черт сдались белке глаза и уши? Пожалуй, лучше, что белка не видит несовершенства мира, не слышит криков боли...
Появился другой зверь, величиной и формой тела напоминающий крупного волка, но тоже зеленого цвета. Параллельная эволюция (4)? Она не меняет общего положения вещей, заключил Кливи. У этого зверя тоже не было ни глаз, ни ушей. Но в пасти сверкали два ряда мощных клыков.
Кливи наблюдал за животными с вялым интересом. Какое дело свободному разуму до волков и белок, пусть даже безглазых? Он заметил, что в пяти футах от волка белка замерла на месте. Волк медленно приближался. На расстоянии трех футов он, по-видимому, потерял след - вернее, запах. Он затряс головой и медленно описал возле белки круг. Потом снова двинулся по прямой, но уже в неверном направлении.
Слепой охотится на слепца, подумал Кливи, и эти слова показались ему глубокой извечной истиной. На его глазах белка задрожала вдруг мелкой дрожью: волк закружился на месте, внезапно прыгнул и сожрал белку в три глотка.
Какие у волка
Рассказ о Коле и рыжем Пете<em>Лана Куш</em><span>В нашей деревне жили друзья,
Закадычнее их и представить нельзя.
Черненький Колька и рыжий Петро –
С цветом волос ему не везло.
Оба любили одну Тамару,
Пели ей песни они под гитару.
Пете Тамара, конечно, не пара,
Не помогла ему даже гитара.
А Коля-красавец женился на ней.
Месяц проходит и несколько дней.
Просит Петра: «Помоги мне, как другу,
И сослужи непростую услугу:
Тамара тебе, конечно, не пара,
Но в клуб захотела сходить Тамара.
Один вечерок за меня погуляй,
Песни попой, на гитаре сыграй.
А я на диване своем полежу,
Чаечку попью, да хоккей посмотрю».
Все честь по чести, вечер прошел,
Петя Тамару под утро привел.
Время проходит, он просит опять
Друга услугу ему оказать:
«Тамара тебе, конечно, не пара,
Но просит на рынок съездить Тамара.
Вот тебе деньги, машина, ключи,
На ярмарку нынче Тамару свози.
Некогда мне: телевизор смотрю,
Что-то устал, лучше я полежу».
Время течет, не воротится вспять,
А Коле Тамару лень даже обнять.
Тамара на Колю недобро взглянула,
И, поразмыслив, рукою махнула.
Вновь обращается Коля тут к другу,
Чтоб оказал ему Петя услугу:
«По телевизору нынче футбол,
Смотрю я, когда же забьют наши гол.
Ты по хозяйству жене помоги,
А я на диванчике лягу в тиши».
Так продолжалось не месяц, а год.
Слышно, у Коли ребенок растет.
Только не рад ему что-то отец:
Он не причем, здесь другой молодец.
Глазки, нос, ушки – все как у Пети,
У черного Коли – рыжие дети.
Даже с ребенком помог Петя другу,
Для друга не трудно сделать услугу. </span>