Анна Каренина:-Лев Толстой
Мадам Бовари:-Гюстав Флобер
Война и мир:- Лев Толстой
Миддлмарч:- Джордж Элиот
Моби Дик:-Герман Мелвилл
Большие надежды:-Чарльз Диккенс
Преступление и наказание:-Фёдор Достоевский
Эмма:-Джейн Остин
Приключения Гекльберру Финна:-Марк Твен
Основными героями «Скотного двора» являются свиньи.
Пророком восстания животных, под которым автор подразумевал В. Ленина, является боров Старый Майор. В отличие от других свиней мечтой Майора была свобода животных, что делает его скорее положительным персонажем. Пересказанный им сон о всеобщем равенстве животных без людей явился поводом к восстанию животных.
Наполеон является одним из главных героев повести. В начале он – герой, лидер восстания, один из основоположников философии животных Анимализма. После революции он захватывает единоличную власть, использует собственный репрессивный аппарат в лице свирепых собак, казнит животных, на которых падает обвинение в инакомыслии. Агрессивный Наполеон, без сомнения, является копией И. Сталина, во время правления которого создавался аналогичный культ.
Ещё один из лидеров восстания – это кабан Снежок. До захвата Наполеоном власти Снежок постоянно спорит с ним и пользуется доверием животных. Снежок является автором идеи строительства ветряной мельницы на ферме, которая облегчит тяжёлый труд животных на ферме. Необходимо отметить, что данный проект является аналогом индустриализации в СССР в 20-х годах 20 века. После узурпации власти Наполеоном Снежок изгоняется с фермы. В повести Снежок является отсылкой к Троцкому, проигравшему политическую борьбу Сталину.
Среди свиней также стоит упоминания Визгун. Визгун ответственный за пропаганду на ферме, он постоянно восхваляет «мудрейшие» действия Наполеона: «Кое-кто говорил о Визгуне, что он способен превратить белое в черное и наоборот». Чтобы оправдать некоторые действия Наполеона, противоречащие принципам Анимализма, Визгун время от времени исправляет, а позже и вычёркивает некоторые из заповедей животных.
Люди в повести «Скотный двор» являются второстепенными персонажами, они символизируют целые страны.
Мистер Джонс, старый хозяин фермы, олицетворяет Российскую Империю. Именно упадок Империи, который автор изобразил в виде беспробудного пьянства Джонса, послужил толчком для восстания.
Мистер Пилкингтон (Калмингтон), хозяин соседней фермы Плутни (Фоксвуд), с которой торгуют жители «Скотного двора» «был беспечным джентельменом из тех фермеров, которые проводят почти все время на охоте или на рыбной ловле, в зависимости от сезона». Ферма Фоксвуд, представляла собой большое, запущенное, почти заросшее старомодное поместье, с истощенными пастбищами, обнесенными полуразвалившимися изгородями». Под Мистером Пилкингтоном и его фермой Дж. Оруэлл подразумевает Британскую Империю и её короля Короля Георга V.
Ещё один сосед, который по замыслу автора олицетворяет агрессивную Германию, мистер Питер представлен существом грубым и злым. Он «… постоянно занимался какими-то судебными тяжбами и пользовался репутацией человека, который за шиллинг готов перегрызть горло ближнему».
Отношение обитателей Скотного двора к соседям можно выразить следующе цитатой: «У животных Калмингтон, как и люди вообще, доверия не вызывал, но они предпочитали его Питеру, которого ненавидели и боялись».
Среди остальных героев следует выделить лошадей Боксёра, Кловер (Травка), Молли, а также осла Бенджамина.
Для Боксёра, упряжной лошади, восстание животных ничего не изменило. Сначала он тяжело работал на мистера Джонса, потом ещё более тяжело – на свиней. Его непременный принцип: «Я буду работать еще больше!». В повести Боксёр олицетворяет крестьянство, во благо которого была совершена революция, однако не улучшившая его жизнь.
Лошадь Кловер является аллюзией на российскую интеллигенцию. Она медленнее других животных на ферме забывала истинные цели революции.
Праздность лошади Молли является символом жизни буржуазии. Под внезапным исчезновением Молли автор подразумевает отъезд буржуазии из Советского Союза.
Осёл Бенджамин представлен философом, единственным на ферме животным трезво смотрящим на развитие революции: «Он никогда не напрашивался ни на какую работу и ни от чего не отлынивал; но все, что он делал, было проникнуто духом того же медленного упрямства, что и во времена мистера Джонса. О восстании и о том, что оно принесло, Бенджамин предпочитал помалкивать. Когда его спрашивали, чувствует ли он, насколько счастливее стало жить после изгнания Джонса, он только бурчал: «У ослов долгий век. Никто из вас не видел дохлого осла», и остальным оставалось лишь удовлетворяться его загадочным ответом.
Зима- старость;
Мороз- холодность в отношениях с другими людьми;
Запушенные стёкла окон- враждебность внешнего мира;
Тёмная комната- страх смерти;
Горит одна свеча- человек еще жив, но он одинок;
Угол- психологическая защита от страха смерти;
Роза- молодость.
Какое настроение навевает на вас этот текст?
Становится грустно от того, что ощущаешь конечность человеческого бытия, но символ розы пробуждает уверенность в том, что есть что-то вечное.
Корней ЧуковскийФедорино горе<span> 1
Скачет сито по полям,
А корыто по лугам.
За лопатою метла
Вдоль по улице пошла.
Топоры-то, топоры
Так и сыплются с горы.
Испугалася коза,
Растопырила глаза:
"Что такое? Почему?
Ничего я не пойму".
2
Но, как чёрная железная нога,
Побежала, поскакала кочерга.
И помчалися по улице ножи:
"Эй, держи, держи, держи, держи, держи!"
И кастрюля на бегу
Закричала утюгу:
"Я бегу, бегу, бегу,
Удержаться не могу!"
Вот и чайник за кофейником бежит,
Тараторит, тараторит, дребезжит...
Утюги бегут покрякивают,
Через лужи, через лужи перескакивают.
А за ними блюдца, блюдца -
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
Вдоль по улице несутся -
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
На стаканы - дзынь!- натыкаются,
И стаканы - дзынь!- разбиваются.
И бежит, бренчит, стучит сковорода:
"Вы куда? куда? куда? куда? куда?"
А за нею вилки,
Рюмки да бутылки,
Чашки да ложки
Скачут по дорожке.
Из окошка вывалился стол
И пошёл, пошёл, пошёл, пошёл, пошёл...
А на нём, а на нём,
Как на лошади верхом,
Самоварище сидит
И товарищам кричит:
"Уходите, бегите, спасайтеся!"
И в железную трубу:
"Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!"
3
А за ними вдоль забора
Скачет бабушка Федора:
"Ой-ой-ой! Ой-ой-ой!
Воротитеся домой!"
Но ответило корыто:
"На Федору я сердито!"
И сказала кочерга:
"Я Федоре не слуга!"
А фарфоровые блюдца
Над Федорою смеются:
"Никогда мы, никогда
Не воротимся сюда!"
Тут Федорины коты
Расфуфырили хвосты,
Побежали во всю прыть.
Чтоб посуду воротить:
"Эй вы, глупые тарелки,
Что вы скачете, как белки?
Вам ли бегать за воротами
С воробьями желторотыми?
Вы в канаву упадёте,
Вы утонете в болоте.
Не ходите, погодите,
Воротитеся домой!"
Но тарелки вьются-вьются,
А Федоре не даются:
"Лучше в поле пропадём,
А к Федоре не пойдём!"
4
Мимо курица бежала
И посуду увидала:
"Куд-куда! Куд-куда!
Вы откуда и куда?!"
И ответила посуда:
"Было нам у бабы худо,
Не любила нас она,
Била, била нас она,
Запылила, закоптила,
Загубила нас она!"
"Ко-ко-ко! Ко-ко-ко!
Жить вам было нелегко!"
"Да,- промолвил медный таз,-
Погляди-ка ты на нас:
Мы поломаны, побиты,
Мы помоями облиты.
Загляни-ка ты в кадушку -
И увидишь там лягушку.
Загляни-ка ты в ушат -
Тараканы там кишат,
Оттого-то мы от бабы
Убежали, как от жабы,
И гуляем по полям,
По болотам, по лугам,
А к неряхе-замарахе
Не воротимся!"
5
И они побежали лесочком,
Поскакали по пням и по кочкам.
А бедная баба одна,
И плачет, и плачет она.
Села бы баба за стол,
Да стол за ворота ушёл.
Сварила бы баба щи,
Да кастрюлю поди поищи!
И чашки ушли, и стаканы,
Остались одни тараканы.
Ой, горе Федоре,
Горе!
6
А посуда вперёд и вперёд
По полям, по болотам идёт.
И чайник шепнул утюгу:
"Я дальше идти не могу".
И заплакали блюдца:
"Не лучше ль вернуться?"
И зарыдало корыто:
"Увы, я разбито, разбито!"
Но блюдо сказало: "Гляди,
Кто это там позади?"
И видят: за ними из тёмного бора
Идёт-ковыляет Федора.
Но чудо случилося с ней:
Стала Федора добрей.
Тихо за ними идёт
И тихую песню поёт:
"Ой вы, бедные сиротки мои,
Утюги и сковородки мои!
Вы подите-ка, немытые, домой,
Я водою вас умою ключевой.
Я почищу вас песочком,
Окачу вас кипяточком,
И вы будете опять,
Словно солнышко, сиять,
А поганых тараканов я повыведу,
Прусаков и пауков я повымету!"
И сказала скалка:
"Мне Федору жалко".
И сказала чашка:
"Ах, она бедняжка!"
И сказали блюдца:
"Надо бы вернуться!"
И сказали утюги:
"Мы Федоре не враги!"
7
Долго, долго целовала
И ласкала их она,
Поливала, умывала.
Полоскала их она.
"Уж не буду, уж не буду
Я посуду обижать.
Буду, буду я посуду
И любить и уважать!"
Засмеялися кастрюли,
Самовару подмигнули:
"Ну, Федора, так и быть,
Рады мы тебя простить!"
Полетели,
Зазвенели
Да к Федоре прямо в печь!
Стали жарить, стали печь,-
Будут, будут у Федоры и блины и пироги!
А метла-то, а метла - весела -
Заплясала, заиграла, замела,
Ни пылинки у Федоры не оставила.
И обрадовались блюдца:
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
И танцуют и смеются -
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
А на белой табуреточке
Да на вышитой салфеточке
Самовар стоит,
Словно жар горит,
И пыхтит, и на бабу поглядывает:
"Я Федорушку прощаю,
Сладким чаем угощаю.
Кушай, кушай, Федора Егоровна!"
1925</span>
