Мне кажется, этот рассказ мог бы помочь авторам осознавать последствия своих творений и пытаться избегать самых нежелательных из них. Чехов был большим мастером и не мог не понимать, что любой человек, прочитавший «Маску» и не знающий контекста и подтекстов, согласится с мнением Ленина, назвавшим интеллигенцию не мозгом нации, а ее говном. Интеллигенция в рассказе представлена трусливыми, жалкими и двуличными персонажами. И если такой ее видит интеллигент Чехов, то какого отношения ждать к ней со стороны других социальных групп.
И ничего не меняет то, что в рассказе речь идет скорее о клерках и чиновниках, а не об учителях и врачах. Другое дело, что нужно понимать психологическую предысторию появления этого и многих других чеховских рассказов, их глубокие личные характер и укорененность.
Как известно, Антон Павлович был заядлым ловеласом, и в своих ухаживания за самыми статусными полусветскими дамами своего времени ему приходилось конкурировать с хозяевами больших денег (такими как герой рассказа Пятигоров), которым в России всегда принадлежат еще и суд, полиция, право как таковое. И это соперничество достаточно часто заканчивалось не в пользу писателя.
Эти регулярные поражения на амурных фронтах оставили глубокий след в душе писателя. Он ощущал глубокое презрение к себе из-за претензий стать властителем дум, ни разу не являясь при этом хозяином жизни. И это свое чувство он проецировал на других представителей своего социальной группы, тиражируя в своих произведениях образ интеллигента–труслив<wbr />ого неудачника.
С одной стороны, комплексы Чехова – это его личное дело, думающего человека отличает именно то, что он принимает на свой счет только то, что считает относящимся именно к себе. Но мстительность Чехова была направлена и против непосредственных обидчиков. В результате на страницах его книг появились вздорные самодуры-миллионеры вроде Пятигорова.
Антон Чехов был современником сотен ведущих российских промышленников, в большинстве своем староверов, который с разной степенью успеха пытались сочетать в своей жизни веру и погоню за прибылью. Это был российский аналог знаменитых WASP, которые заложили основы экономического величия США и западной части континентальной Европы. И если бы царь-немец не развязал войну с немцами для того, чтобы убелить своих подданных в том, что он – не немец, то у Морозовых и Рябушинских был бы шанс окончательно преодолеть технологическое и экономическое отставание России. Вкладывались они и в культуру.
Но при этом дело парадоксально сложилось таким образом, что у многих ведущих «деятелей культуры» были свои какие-то, чаще всего весьма мелочные обиды и предубеждения по отношению к этим «буржуинам». Драматург Островский считал, что они не слишком преклоняются перед его образованностью, свободолюбивый Максим Пешков не мог забыть, как из него пытались воспитать приказчика, а он не поддался, и предпочел этой скучной жизни университеты подворотен и борделей. А Чехов не поделил с богатеями «мамзелей».
Конечно российские капиталисты начала 20-го века не были ангелами, то они вряд ли заслужили тот подчеркнуто негативный образ, создаваемый и насаждаемый в обществе «инженерами душ». И насаждали они его весьма успешно. Потому что когда в опломбированных вагонах в страну прибыли революционеры и стали вместе с местечковыми швондерами экспроприировать и расстреливать, то почти никто не и не дернулся. Ведь это пускают в расход Пятигоровых и Кабаних, что в этом такого? Да и в том, что вместе с ними шлепнули белебухиных, жестяковых и прочих гумилевых, особой проблемы не было, какой в них толк, ведь они такие жалкие, Антон Палыч подтвердит.
