Мне кажется неверным теперешнее резкое деление труда на художественный и ремесленный,— тот и другой должны были бы определяться не столько "по видимости", сколько по степени творческого таланта, на них затрачиваемого. Во всяком занятии, во всяком ремесле, если в нем есть творчество, есть и художество, искусство; напротив, искусство, в котором труд ведется шаблонно, рутинно, представляет из себя ремесло,— это лестница, верхние ступени которой состоят из искусства, а нижние из ремесла; где кончается одно и начинается другое — сказать трудно, хотя обыденный язык, по-видимому, и легко разрешает вопрос, называя одно ремеслом, другое искусством. То и другое не составляют в сущности отдельных цехов, а обнимают всю человеческую деятельность, все занятия, профессии и должности. Везде ремесла, т. е. рутинного отношения к труду, больше, чем творчества, художественной работы: живописец,- поставляющий образа или портреты "числом поболее, ценою подешевле"; военный, сильный одною фронтовою службою; чиновник, все свободное время играющий в винт и лишь спускающий с рук "входящие" и "исходящие", или доктор, умелый только в обиходной рецептуре,— все это ремесленники, более или менее высоко поставленные, более или менее успешно зарабатывающие свой хлеб, но не вносящие в свои специальности ничего творческого, не добивающиеся "чего-то"... <span>Я настаиваю на том, что несправедливо называть ремеслом только так называемый "поденный труд" и несправедливо находить искусство лишь у живописцев, скульпторов, литераторов, музыкантов, актеров, до ретушеров-фотографов включительно; несправедливо думать, будто только представители этих профессий — артисты, благо они сами в этом уверены, тогда как сплошь и рядом между ними менее артистов, чем, например, между кустарями, собственным умом и корявыми пальцами создающими "хитрые штучки". </span> <span>Все люди, влагающие в труд не только талант, но и творчество, непременно художники в своем деле, и это на всех поприщах интеллигентного труда,— везде натуры с артистической жилкой направляют труд, вкладывают в него движение и жизнь, а деловые натуры заведуют рутиною дела, ремеслом.</span><span>Разве талантливый оратор, увлекающий публику, не артист, не художник, разве его речь не искусство? Разве он не переживает минут вдохновения, не испытывает внутреннего восторга наравне с певцом, увлекающим мелодиею, композитором, пленяющим симфониею, или живописцем — картиною? </span> <span>А доктор, — будто он не артист, если не только прописывает лекарства, но и вдумывается в происхождение людских немощей, по незначительным признакам выслеживает, распознает и находит средства исцелять их! Все это служители искусства не в узком, а широком значении этого слова!</span>
Сказка пришла к каждому из нас еще в самом раннем возрасте, когда мы читать еще и сами совсем не умели. Готовясь ко сну мы просили прочитать нам историю о колобке или о зверятах которые жили в теремочке маму, бабушку или папу, да и вообще любые родственники нам их читали. Мы любим сказки за то, что там есть чудо и волшебство. Она учит нас быть добрыми и показывает на примере победу добра над злом. У многих историй даже нет автора, но тем ни менее мы их любим за какой-то особый запоминающийся нам момент.
Сказки известных авторов не менее интересны. Писатель писал от души и хотел передать свою выдуманную историю на бумагу, а потом и читателю передать свои чувства, мысли, да и весь прекрасный сюжет, который выдумал сам. Сказки мы любим в основном конечно же за то, что дали нам прекрасное детство и научили верить в волшебство и чудо. Пожалуй любой из нас научившись читать, читал именно сказки. От сюда и вывод, что сказка это наше детство и за это мы ее любим.