Сцены мира - это Вы имеете ввиду "тыловые" эпизоды, вроде борьбы за мозаиковый портфель или первый бал Наташи Ростовой?
Нет, нельзя прочитать. Автор не для того четыре увесистых тома написал, чтобы из них выковыривали изюм, как из булки. Когда Толстому нужна была форма рассказа, то и получались рассказы, а если он взялся за роман-эпопею, то преследовал конкретные цели, которые можно достичь лишь каждым предложением, каждым абзацем, главой за главой от первой страницы до последней.
По определению роман - это произведение художественной литературы, которое представляет собой концепцию действительности, данную в системе образов. Поэтому от политики фаворитизма придётся отказаться при чтении любого романа.
Понимаю, размеры "Войны и мира" навевают на школьников тоску, а поскольку учителя им уже рассказали, что в произведении есть сцены военные, а есть и сугубо мирные, то то у лентяев появляется соблазн улучшить Толстого. Но представьте себе, что Толстой назвал бы роман как-нибудь по-другому, например, "Пьер и Наташа" - какие тогда главы хотелось бы выбросить ленивой школоте? Можно ли понять книгу, прочитав лишь главы про Наташу без глав про Пьера? А что было бы, назови автор свою книгу вообще одним словом или дав название без союза И? Назвал бы роман "Русское общество" - и тогда как делить? На главы про "русское" и главы про "общество"? Названия предложены без далеко идущих намерений, я не пытаюсь соревноваться с автором в создании лучшего романа, я лишь предположила ситуацию, в которой в названии произведения нет антонимов и союза И.
Есть ещё одна толстая книжка - "Преступление и наказание" Достоевского, так там преступление описывается коротенько в самом начале, наказание дано в трёх словах где-то в эпилоге, а весь роман (по мнению нерадивого школьника) получается как бы ни о чём, так что даже вопрос поставить нельзя о том, что даст чтение глав лишь о преступлении или только о наказании - вот какой хитрец Достоевский!
Однако возвращаемся к "Войне и миру". Толстой показал нам собственно войну - место, где люди убивают друг друга. Отдельно нашему взору представлены ура-патриотизм диванных войск, хитросплетения дипломатической игры, словоблудие историков, подгоняющих реальные события под заранее придуманные (лучше сказать - надуманные) схемы, и жизнь не подозревающих ни о чём штатских, на головы которых война сваливается внезапно. Всё это - чтобы понять и проиллюстрировать, какие, по мнению автора, глубинные силы движут государствами и народами, что именно влияет на историю, в противовес утверждениям о том, что первые лица государств своей волей изменяют карту Европы.
Если же оставить без внимания огромные участки текста, на которых автор изображает не книжную войну, а реальную, описанную со знанием дела, то вообще нельзя будет понять, о чём эта книга. Ведь, в самом деле, не о любви же Пьера к Наташе взялся Толстой городить огород на четыре тома с Наполеоном и Кутузовым! Лев Николаевич сценариев к мыльным операм не писал.