Классика - по определению - что-то образцово-показательное.
Это произведения, во-первых, выдержавшие проверку временем (хотя бы поколение должно пройти, мне кажется) и не утратившие при этом актуальности. Во-вторых, являющиеся образцом для подражания в каком-то отношении, или революционные, открывающие новые темы, стили, приёмы, подходы.
Это может быть классика в общем смысле ("Идиот" Достоевского, "Старик и море" Хэмингуэя, "Триумфальная арка" Ремарка, "Мастер и Маргарита" Булгакова) или классика жанра ("Убийство в Восточном Экспрессе" Агаты Кристи, "Война миров" Уэллса, "Хроники Эмбера" Желязны).
Произведения, написанные позднее, порой могут быть и удачнее, но они уже "шли по следам".
Мне кажется, любое классическое произведение русской литературы - о совести. Ну хотя бы в некоторых частях, в некоторых сюжетах. Романы Толстого, Достоевского, Булгакова, Куприна, рассказы Чехова, Шолохова... Может быть, авторы напрямую не рассуждают о совести как о нравственной категории, но русская литература без этой темы немыслима.
Если говорить про "Арапа Петра Великого", то частично это произведение было опубликовано через 10 лет после начала работы над ним. Во времена Пушкина еще не было много источников, изучив которые, он мог правдиво описывать ту эпоху. И Пушкин много времени тратил на то, чтобы находить, изучать, анализировать и писать о тех событиях эпохи Петра Великого, за которые он и взялся в этом романе. На это уходило много времени. Думаю, не успел.
"Дубровского" он не то что не закончил. Этот роман, наоборот, по законам жанра заканчивается прекрасно. Думайте, что хотите.
Сомнения вносят записки-наброски, которые были найдены в архиве Пушкина, в них просто тезисами написаны предполагаемые события романа. Но, никто не может сказать, хотел Пушкин так продолжить роман, или все-таки посчитал нужным оставить загадочный, как-бы недоговоренный конец.
В начале трагедии "Фауст" мы становимся очевидцами спора между Богом и Мефистофелем. Бог утверждает, что на земле правит добро и все люди послушны воле Господа. А Мефистофель пытается убедить Бога в обратном.
И не видя другого способа переубедить упрямца, Бог предлагает Мефистофелю заключить пари, где победившему достанется душа непорочного и благочестивого Фауста. И теперь весь вопрос состоит в том, поддастся ли Фауст искушениям Мефистофеля или нет.
Весь упомянутый спор происходит в части книги под названием Пролог на небесах.
Ответ на данный вопрос очевиден. В "Мёртвых душа" Чичиков появился в бричке и на ней же умчался. Автор нигде не говорит, откуда именно. Рассказывая в последней главе первого тома биографию героя, Н. В. Гоголь не обмолвился о том, где конкретно жил и служил его герой: владел ли какой-нибудь недвижимостью или снимал угол. Возможно, он был бомжем, сохранявшим последнюю собственность: бричку, лошадей и двух крепостных. Остаётся лишь догадываться.
Зато нам точно известно, зачем в город N приехал герой: Павел Иванович проворачивал аферу по превращению пустоты в деньги. Он осуществлял махинацию, как и всякому махинатору, ему не нужны были реальные вещи или люди. Много позже, в романе И. Ильфа и Е. Петрова "Золотой телёнок" создавший "крышу" для законного пребывания в Черноморске - контору "Рога и копыта", Остап Бендер был искренне недоволен, когда туда явился реальный крестьянин с мешком настоящих рогов и копыт. Пришлось повесить вечную табличку "Перерыв на обед".
"Золотой телёнок" вспомнился не зря, он написан в традициях плутовского романа и романа-путешествия, как и "Мёртвые души", создавшие традицию подобной литературы на русском языке и ставшие классикой жанра.
Что бы делал Чичиков с реальной пенькой, которой у Коробочки было немного?
Куда бы он делал 8 кг волокна из обработанных стеблей конопли, из которых можно вить канаты и теплоизоляцию?
Для промышленных нужд 8 кг ничтожны, а Чичиков в принципе не собирался производить ничего реального.
