Любовницы у Пушкина были, но только до женитьбы. А потому жене Пушкин не изменял. Некоторые же злопыхатели типа Юрия Дружникова (Альперовича)пытаются представить т.н. "дон-жуанский список" Пушкина, написанный им до женитьбы, как список соблазнённых им женщин. Т.е. тех, кого в нынешнем понимании и называют любовницами (при Пушкине "любовник" или "любовница" - это всего лишь влюблённые, между которыми секс не подразумевался). И при этом Дружников прикинулся, что не понимает разницы между настоящим списком Дон-Жуана (а у того действительно был список соблазнённых дам), и списком Пушкина, который никогда не называл свой список влюблённостей "дон-жуанским". Название же это было придумано пушкинистами в начале 20-го века. Обвинение женатого Пушкина в измене жене строятся в основном на якобы имевшем место его ночном свидании с замужней Дарьей (Долли) Фикельмон, о чём Пушкин якобы рассказал своему другу Нащокину. Этот рассказ Л.Гроссманом был назван "устной новелой Пушкина". Если же говорить о времени этого ночного свидания, то пушкинист Николай Раевский пришёл к следующему выводу: «Мне кажется вероятным, что именно 22 ноября 1832 года можно считать той датой, после которой произошло незабываемое для Долли Фикельмон событие». Однако я поражаюсь той бездумной лёгкости, с какой этот пушкинист отделяет жизнь Пушкина от его творчества! А ведь загляни в его стихи того же 1832 года:
Нет, нет, не должен я, не смею, не могу
Волнениям любви безумно предаваться;
Спокойствие моё я строго берегу
И сердцу не даю пылать и забываться;
Нет, полно мне любить… («К ***»),
и тогда тот морально-волевой настрой, который установил себе Пушкин, став женатым, сразу же заставит усомниться в наличии у него любовниц на следующий год после свадьбы! Да и в дальнейшем времени - тоже.
А вот теперь подумаем, - а как бы простой обыватель, немного знающий о жизни Пушкина, прочитав комментарии исследователей (а также - книги Е.Рябцева и Ю.Дружникова о Пушкине!), мог бы на всё это реагировать? Ответ: примерно так: «Ну, и негодяй же этот Пушкин! Ладно бы, жена была старой или уродливой, а то ведь нет – и красавица, и моложе его на тринадцать лет, да и поженились всего лишь в прошлом году. А деньги! Деньги-то какие большие оторвал от семьи - от жены и шестимесячной дочери! Негодяй, просто негодяй, не иначе!»
И что на это ответить, если 1000 рублей золотом, якобы заплаченных дворецкому (см. "устную новеллу"), сумма по тому времени действительно большая? И заплачена она тогда, когда семья материально нуждалась, и у Пушкина были долги. Ну, а если заглянуть в письма, которые он писал той же осенью 1832 года своей жене, где он ласково называл её и «мой ангел», и «милая моя жёнка», и «душа моя», да при этом и убеждал её: «Грех тебе меня подозревать в неверности к тебе и разборчивости к жёнам друзей моих», то к «негодяю Пушкину» можно ещё и «лицемера» прибавить.
Конечно, такой деликатный исследователь как Н.А.Раевский Пушкина вроде бы ни в чём и не упрекает, но именно его столь популярная книга под названием «Портреты заговорили» используется многими для раскрытия т.н. «правды» о Пушкине. Но правды на поверку (см. книгу "Пушкин глазами следователя") никакой не оказалось! Ночное свидание в Петербурге действительно было, но не с графиней Фикельмон, а с графиней Воронцовой, и не в 1832, а в 1828г., т.е., когда Пушкин ещё и не был знаком со своей будущей женой.
Пушкин любил свою жену и самое большее, на что он мог пойти, это заставить её иногда немного поревновать, разыгрывая (а игрок он был ещё тот!)перед ней влюблённость в какую-нибудь даму на балу. Не больше!!
