Атеист не признает необходимости сверхъестественных сил, считая, что всё в природе естественно и что не было ее сотворения некой сверхприродной силой - если какая-то сила, "отдыхающая" сейчас, действовала раньше, значит, это по определению была сила природы - может, действующая циклично, возможно, разово при неких условиях.
Язычник верит в сложную гармонию многих сверхъестественных сил - как правило, считая одну из них главенствующей (верховное божество), а другие - божествами менее высокого ранга. Правда, некоторые неоязычники говорят, что они почитают не сверхъестественные, а самые что ни на есть естественные силы - силы, движущие природой и обществом. А красивые имена, мол, этим стихиям предки придумали, чтобы как-то обозначить, они же и заповедали относиться к природе и обществу с благодарностью. Сторонников таких взглядов некоторым сложно отличить от атеистов, потому и возникают такие вопросы, как этот. Неудивительно - такие неоязычники и есть постсоветские атеисты, выбравшие себе для интереса или общения с себе подобными новую идею. Точно так же толкиенисты, уважительно рассуждающие про волшебников и эльфов и смеющиеся над гномом Гимли, - не верят в реально существующие нечеловеческие расы и не вскрикнут при виде какой-нибудь страшной тени в темном переулке: "Гэндальф, спаси меня!" (если, конечно, под Гэндальфом не будет подразумеваться другой толкиенист, более мудрый и сильный).
В ответе автора под псевдонимом Тринадцать была высказана несколько странная, хоть и распространенная нынче, идея, будто языческие боги - это просто объекты пристрастия и больше ничего, то есть то, что бывает и у атеиста. Тогда получается, что у каждого донжуана много богинь, а у каждого однолюба одна? А если при этом донжуан считает себя христианином, а однолюб - атеистом, они что, врут?
На самом деле для язычников боги - это грозные стихии природы (дикой или человеческой, в человеческую природу входят также силы. движущие обществом), и дело не в том, любит ли язычник богов, а в том, что он хочет жить с ними в ладу, а то как бы чего не вышло. Он их задабривает и обращается к ним с молитвой, если хочет каких-то благ для тела и души. Да-да. не думайте, что слово "душа" появилось в русском языке в 988 году одновременно с крещением Руси. Это древнее языческое слово, как и "дух". Некоторые древние язычники шли еще дальше - если идолы не "помогали" им, проще говоря, если им не везло, они "наказывали" этих идолов, о чем предупреждали чурбанчики заранее: будешь упрямиться - кормить не буду. Кто сомневается, что взрослые люди могли кормить чурбанчики (само это слово происходит не от пренебрежительного названия азиатов, а от бога Чура!), тот пусть вспомнит, как на кладбище оставляют еду духам предков - вот так и чурбанчики кормили.
Как видим, подлинные языческие верования и неотрывные от них обряды очень отличаются от взглядов и вытекающего из них поведения атеиста. А вот сильно ли модель поведения славянина-язычника отличается от модели поведения православного, к которой успешно обратились сейчас как к не очень забытому старому (пойти в храм, обратиться к одному святому с одной просьбой, к другому с другой, поставить у икон свечки, а потом зайти в интернет и спросить, какой святой отвечает за ремонт автомобилей, а то неудобно с этим к Богородице) - судите сами.
Да, приходится оговориться, раз уж сказал про Гэндальфа, которого толкиенисты не зовут на помощь. Если в 19-м веке, увидев что-то страшное, крестьянин кричал "чур меня!" или в 20-м атеист - "боже мой!", это не обряды обращения к древнему богу Чуру или, соответственно, к единому Богу авраамических религий. Это просто такие обороты речи. А вот когда человек на самом деле обращается к божеству - сейчас неважно, к единственному или одному из многих, самому подходящему, на его взгляд, курирующему нужный ему вопрос, - это религиозный акт. Именно это славяне-язычники в старину называли молитвой, но Иисус и его иудейские последователи передали северным народам и другую форму молитвы: выражение благодарности Богу. Эта форма очень далеко уехала от древних взаимоотношений с опасным грозным божеством, вызывающим скорее страх и трепет, чем чистую благодарность, и именно она особенно ценится в современных авраамических религиях. Думаю, что человек ничего не потеряет, если будет испытывать это чувство благодарности за жизнь безадресно - он не виноват, что не существует сверхъестественной силы, способной такое чувство принять! Зато он сам может принять его, как мячик, отскочивший от стены, а не брошенный партнером по игре. (Сравнение с игрой в мяч об стену здесь - моё, а о безадресной благодарности писал еще Владимир Владимирович Набоков.)
