Нет, вопреки утверждениям предыдущих ораторов. Понятия "стиляги" и "мажоры" возникли примерно в одно и то же время и являются частично пересекающимися. Мажорам гораздо проще было стать стилягами, потому что у них был реальный доступ и к картинкам (информации), и к тряпочкам (воплощению в реале), и к пластинкам (звуковому антуражу).
Всем остальным приходилось смотреть на стиляг-мажоров и переделывать пошитое на
в модное и добывать музыкальное сопровождение "на рёбрах" и бобинных магнитофонах (позже и дороже).
"Рёбра" - рентгеновские снимки, на которых в местной студии звукозаписи можно было сделать своеобразную пластинку. Качество, конечно, страдало, и срок жизни был недолгим, но это лучше, чем ничего.
Ситуация была та же, что и у Эллочки-людоедки, черпавшей вдохновение по фотографиям миллионерши Вандербильд, но с двадцатых годов в СССР многое изменилось. "Эллочкам" конца 50-х уже негде было взять картинку настоящей Вандербильдихи, но у них перед глазами были отпрыски могущественных функционеров, например, внук бесстрашного бакинского комиссара, а потом Председателя Верховного Совета СССР Анастаса Микояна. Там, где стилягу Васю Пупкина за неправильную одежду и идеологически чуждую музыку выгоняли из комсомола и вуза с волчьим билетом и растоптанной биографией, там Стаса Намина лишь журили и велели не позорить фамилию, что он и делал, прикрывшись прозрачным псевдонимом.
Поэтому одни стиляги обрастали проблемами и судимостями, а другие ничего себе так поживали и даже официально допускались в кино, на радио и телевидение - в прилизанном виде, правда, и аптекарскими дозами.
Эпоха стиляг отошла в прошлое, а мажоры остались. Теперь они самовыражаются по-другому.