Я очень люблю свою млпдшую сестру. Но порой, мы с ней ссоримся и не разговариваем некоторое время. Я быстро забываю обиды, но сестра ещё долго держит в памяти наши ссоры. Мне бы очень хотелось научить её прощать других людей и забывать об их ошибках и промахах. Я, как старшая сестра обязана её поучать и рассказывать как надо себя вести дома, в школе, с друзьями. Она вегда уходит от этих разговоров, они ей неприятны, но я настойчиво продолжаю беседовать с ней. И это очень важно, потому что мне небезразлична её жизнь и её отношения с другими людьми. когда она подрастёт, то обязательно поймёт это. А сейчас я учу её не мстить другим, проявлять доброту и терпение. Ведь эти качества весьма полезны в нашей жизни и развивать их-это огромный труд, но это стоит того.а пока моя младшая сестра постоянно озорничает, капризничает, шалит и бывает грубит мне. Но я не теряю надежды, что она изменится в лучшую сторону.
Ручей, как змея........
ручей змеей ........
Змей Горыныч, как туча.....
Змей Горыныч тучей.......
Молнии Перуна, как стрелы.......
Молнии Перуна стрелой
Поэзия Лермонтова тесно связана с тем общественным протестом, который выразился в движении декабристов, но его творчество отражает уже иное состояние общества – эпоху после поражения восстания декабристов, крушения прежних иллюзий и надежд. Вот почему в поэзии Лермонтова звучит не только страстный протест против деспотии и рабства, призыв к свободе, жажда борьбы за нее, но и разочарование, тоска, сознание одиночества.
<span>Все это определяет особенности лермонтовского понимания места поэзии в жизни и роли поэта. Во многом он продолжает традиции своих предшественников, прежде всего Пушкина, но есть в его трактовке и существенные отличия. </span>
<span>Поэт, образ которого возникает в лермонтовской лирике, это человек с твердой и страстной волей. Так, в одном из самых ранних стихотворений Лермонтова «Поэт» («Когда Рафаэль вдохновенный…», 1828) поэт сравнивается с художником, который, восхищенный своим искусством, «перед картиною упал». Но вскоре этот порыв восхищения проходит, и художник о нем забывает. Лермонтов пытается понять сущность поэта и такого явления, как вдохновение: </span>
<span>Таков поэт: чуть мысль блеснет, </span>
<span>Как он пером своим прольет </span>
<span>Всю душу… </span>
<span>И вдруг хладеет жар ланит, </span>
<span>Его сердечные волненья </span>
<span>Все тише, и призрак бежит! </span>
<span>Лермонтов рисует образ поэта, который под властью вдохновения «чарует свет» своими стихами, но, когда вдохновение покидает его, он забывает этот «огонь небесный» и хранит в себе только «первоначальны впечатленья» о нем. </span>
<span>В стихотворении «Молитва» («Не обвиняй меня, Всесильный…»), написанном в 1829 году, Лермонтов называет творчество «всесожигающим костром», а «жажду песнопений» – «страшной». Это происходит потому, что Лермонтов ощущает соединение в своем творчестве двух враждующих начал: земного и небесного, ангельского и демонического. При этом именно земные страсти, как говорит поэт, преобладают в его творчестве, и «редко в душу входит» благодатная струя «живых речей» Всевышнего. Как все это непохоже на пушкинский «божественный глагол», его жажду горения сердца и пламенного дара слова. </span>
<span>Лермонтов – человек другой эпохи, он видит разочарование людей, а не их жажду объединения, стремления к добру и справедливости. Лермонтов понимает, что люди изменились, общество стало другим, с совсем иными запросами. И в этот век «позорно малодушных» людей поэт утратил свое истинное назначение, «на злато променяв ту власть, которой свет / Внимал в немом благоговенье». </span>
<span>Об этом он четко сказал в своем стихотворении «Поэт» («Отделкой золотой блистает мой кинжал…») 1838 года. Автор использует символ-иносказание, сопоставляя поэта с грозным некогда оружием. Произведение построено на развернутом сравнении. Составляющая большую его часть история кинжала имеет и самостоятельное значение. </span>
<span>Кинжал наделен человеческими чертами: беспорочностью, верностью, бескорыстием. Он, слуга и спутник лирического героя, теперь превращен в бесславную и безвредную игрушку на стене. Так возникает не столько аллегория, сколько многозначный символ, благодаря которому размышления о современном поэте – некой обобщенной фигуре – насыщаются особо емким смыслом. </span>
<span>Бесспорна перекличка между образами: «игрушкой золотой он блещет» – «на злато променяв ту власть, которой свет / Внимал в немом благоговенье»; «молясь перед зарей» – «как фимиам в часы молитвы». То, что поэт «воспламенял бойца для битвы», также находит соответствие в строках о кинжале; в первой части упоминались «забавы», во второй – «чаша для пиров». </span>