Автор пишет произведение, не формулируя "накануне" его основную идею. И только критики и читатели, исходя из цельного текста, пытаются за автора предположить, что же он планировал внушить публике своим произведением.
А Булгаков ничего не планировал. Он просто показал, какую исключительную роль в жизни и науке играет случай. Все умозаключения — и читателей, и самого профессора Преображенского — по поводу собачьих привычек Шарикова и родовых признаков Клима Чугункина, чей гипофиз был пересажен собаке — всё это покоится на случае.
Будь в морге труп не Чугункина, а такого же, как и Преображенский, профессора, сшибленного пролёткой, или музыканта, или инженера — ещё неизвестно, в каком направлении потекли бы мысли Преображенского. Чудовище из собаки и пролетария подвигло хирурга к философским размышлениям о бессмысленности такого "скрещивания".
Но что родилось бы из Шарика — и гипофиза инженера, врача, артиста? Как бы вёл себя этот собаковрач или собакоинженер? Ведь исходный материал, кобель, был добрым и ласковым.
И о чём бы тогда рассуждал Преображенский, наблюдая за искусственным созданием из своего сословия, а не пролетарского, которое он не любил? Хороший врач или грамотный инженер были гораздо востребованнее, нежели заведующий подотделом очистки города от кошек. Он не жрал бы водку с бомжами. Ну разве что гонялся бы за котами в частном порядке, да и то — лишь первое время.
А присутствующее в названии сердце — лишь насос, перекачивающий кровь, просто метафора в названии. Красивая, правда.
Могла бы быть "Собачья печень". Или "Собачьи почки". Тоже важные органы.
Правда, это звучало бы, как строка в меню.