За оборону Севастополя Толстой был награждён орденом Св. Анны с надписью «За честь», медалями «За защиту Севастополя 1854–1855» и «В память войны 1853–1856 гг.». Впоследствии он был награждён ещё двумя медалями «В память 50-летия защиты Севастополя». Толстой, пользуясь репутацией храброго офицера и окружённый блеском известности, имел все шансы на карьеру. Тем не менее ему удалось самому себе всё испортить, написав несколько сатирических песен, стилизованных под солдатские. Одна из этих песен была посвящена неудаче военной операции 4 (16) августа 1855 года, когда генерал Реад, неправильно поняв приказание главнокомандующего, атаковал Федюхины высоты. Песня под названием «Как четвёртого числа, нас нелёгкая несла горы отбирать», задевавшая целый ряд важных генералов, имела огромный успех. За неё Льву Николаевичу пришлось держать ответ перед помощником начальника штаба А. А. Якимахом. Сразу после штурма 27 августа (8 сентября) Толстой был послан курьером в Петербург, где он закончил «Севастополь в мае 1855 г.» и написал «Севастополь в августе 1855 г.», опубликованный в первом номере «Современника» за 1856 год уже с полной подписью автора. «Севастопольские рассказы» окончательно укрепили его репутацию как представителя нового литературного поколения, и в ноябре 1856 года писатель навсегда оставляет военную службу.
Рассказывает он историю про Тришку, "удивительного человека", который придет, "когда наступят последние времена":
"— А скажи, пожалуй, Павлуша, — начал Федя, — что, у вас тоже в Шаламове было видать предвиденье-то небесное?
— Как солнца-то не стало видно? Как же.
— Чай, напугались и вы?
— Да не мы одни. Барин-то наш, хоша и толковал нам напредки, что, дескать, будет вам предвиденье, а как затемнело, сам, говорят, так перетрусился, что на-поди. А на дворовой избе баба-стряпуха, так та, как только затемнело, слышь, взяла да ухватом все горшки перебила в печи: «Кому теперь есть, говорит, наступило светопрестановление» . Так шти и потекли. А у нас на деревне такие, брат, слухи ходили, что, мол, белые волки по земле побегут, людей есть будут, хищная птица полетит, а то и самого Тришку увидят.
— Какого это Тришку? — спросил Костя.
— А ты не знаешь? — с жаром подхватил Ильюша. — Ну, брат, откентелева же ты, что Тришки не знаешь? Сидни же у вас в деревне сидят, вот уж точно сидни! Тришка — эвто будет такой человек удивительный, который придет; а придет он, когда наступят последние времена. И будет он такой удивительный человек, что его и взять нельзя будет, и ничего ему сделать нельзя будет: такой уж будет удивительный человек. Захотят его, например, взять хрестьяне; выйдут на него с дубьем, оцепят его, но а он им глаза отведет — так отведет им глаза, что они же сами друг друга побьют. В острог его посадят, например, — он попросит водицы испить в ковшике: ему принесут ковшик, а он нырнет туда, да и поминай как звали. Цепи на него наденут, а он в ладошки затрепещется — они с него так и попадают. Ну, и будет ходить этот Тришка по селам да по городам; и будет этот Тришка, лукавый человек, соблазнять народ хрестиянский… ну, а сделать ему нельзя будет ничего… Уж такой он будет удивительный, лукавый человек.
<span>— Ну да, — продолжал Павел своим неторопливым голосом, — такой. Вот его-то и ждали у нас. Говорили старики, что вот, мол, как только предвиденье небесное зачнется, так Тришка и придет. Вот и зачалось предвиденье. Высыпал весь народ на улицу, в поле, ждет, что будет. А у нас, вы знаете, место видное, привольное. Смотрят — вдруг от слободки с горы идет какой-то человек, такой мудреный, голова такая удивительная… Все как крикнут: «Ой, Тришка идет! ой, Тришка идет! » — да кто куды! Староста наш в канаву залез; старостиха в подворотне застряла, благим матом кричит, свою же дверную собаку так запужала, что та с цепи долой, да через плетень, да в лес; а Кузькин отец, Дорофеич, вскочил в овес, присел, да и давай кричать перепелом: «Авось, мол, хоть птицу-то враг, душегубец, пожалеет» . Таково-то все переполошились!. . А человек-то это шел наш бочар, Вавила: жбан себе новый купил да на голову пустой жбан и надел... "</span>
Задача моего краткого сообщения весьма проста: на примере нескольких историй вокруг памятников Ленину по всей стране проиллюстрировать работу мониторинга исторической политики и предложить в связи с этим несколько возможных смысловых обобщений.Прежде всего, что такое «памятник Ленину» в современной России? Я бы назвал его «общим местом» – в прямом и переносном смысле. Памятник Ленину – банальность, трюизм, одновременно с этим – смысловое поле для выступления самых разных сил. Это ситуативный образ – в зависимости от места своего нахождения, от политического положения в конкретном городе или селе, где он установлен, он может олицетворять и «прекрасное советское прошлое», и протест против существующей власти; где-то он может аккумулировать на себе раздражение и неприятие положительных воспоминаний о трагическом советском прошлом (тогда Ленин приобретает черты отрицательного героя). Иногда, в более сложных случаях, памятник Ленину, напротив, в какой-то мере легитимирует действующую власть – олицетворяет преемство, принятие и включение в современные представления об истории революционного советского прошлого.Наконец, для многих в России памятник Ленину – по сути, пустое место, обыденность, объект, не несущий никакой специальной смысловой нагрузки (последствие конвеерной установки памятников вождю в советское время).<span>12 различных новостей-сообщений о памятниках Ленину за 14 месяцев работы мониторинга можно условно распределить на три группы, о каждой из которых нужно сказать несколько слов.</span>