Снегурочка. Хрупкая, невинная, нечеловечески прекрасная девушка, волшебное дитя — вот она, несуществующая tabula rasa, уставшая от своей чистоты. Ее можно назвать богиней, что стала смертной, желая узнать любовь — и погибла, не выдержав этого огня (старый сюжет, и «Русалочка» Андерсена отсюда).
Красивая и язычески дикая сказка. Песни Леля, солнечного красавца, выманили Снегурочку к людям. Ее красота многих свела с ума, но пустота сердца отталкивала. Ради внешней красоты Снегурочки сластолюбец Мизгирь бросил свою невесту Купаву, но Купава нашла свое счастье с Лелем, который оценил ее внутренний огонь. А потом Снегурочка выпросила любовь у матери, и ответила на чувства Мизгиря — и растаяла, принесенная в жертву солнцу.
Сложновато… и правда, опера — опера всегда была тяжелым видом искусства. Столько всего накручено. Гремящая идейность валится на зрителя, оглушая. А что же было на самом деле? Лель с его песнями — кто он? Избалованный женским вниманием красавчик? Почему выбрал Купаву — пожалел? Чего добивался от Снегурочки, почему вызвался пробудить в ней любовь — тщеславие взыграло? А Мизгирь? Бросил невесту, увидев красивую девушку — негодяй? Прыгнул с обрыва — истерик? Не складывается одно с другим… персонажи совершают поступки не сообразно с заявленным характером, а подчиняясь идее.<span>Снегурочка — дочь Деда Мороза и красавицы Весны. Ее ледяное сердце еще никогда не ведало простых человеческих радостей, никогда не знало любви. Лишь дар матери-Весны открыл девушке богатство окружающего мира, растопил сердце холодной красавицы — но погубил ее.</span>
Философия выверена до мелочей еще Островским. А психологию, видимо, решили принести в жертву. Ради общего блага, как и Снегурочку — чтобы Ярило вернул берендеям свое расположение. Оправданы ли эти две жертвы?..
В час гарячий полудневий
Виглядаю у віконце:
Ясне небе, ясне море,
Ясні хмарки, ясне сонце.
Певне, се країна світла
Та злотистої блакиті,
Певне, тут не чули зроду,
Що бува негода в світі!
Тиша в морі… ледве-ледве
Колихає море хвилі;
Не колишуться од вітру
На човнах вітрила білі.
З тихим плескотом на берег
Рине хвилечка перлиста;
Править хтось малим човенцем, –
В'ється стежечка злотиста.
Править хтось малим човенцем,
Стиха весла підіймає,
І здається, що з весельця
Щире золото спадає.
Як би я тепер хотіла
У мале човенце сісти
І далеко на схід сонця
Золотим шляхом поплисти!
Попливла б я на схід сонця,
А від сходу до заходу,
Тим шляхом, що проложило
Ясне сонце через воду.
Не страшні для мене вітри,
Ні підводнії каміння, –
Я про них би й не згадала
В краю вічного проміння.
Трудолюбие: Без труда не выловишь и рыбку из пруда; К большому терпению придет и уменьем; Делу-время,потехе-час; Маленькое дело лучше большого безделья.
Ученье,знания: Красная птица перьем,а человек ученьем; Без наук как без рук; Корень учения горек, да плод его сладок.
Глупость: На голове густо,а в голове пусто; В трех соснах заблудился; Лоб что лопата,а ума небогато.
Дружба: Не мил и свет,когда друга нет; Один в поле не воин.
Родина: Родимая сторона-мать,а чужая-мачеха; На чужой стороне и весна не красна.
Лень: Лежебоке и солнце не в пору всходит; Дело не медведь,в лес не уйдет.
Нерадивость: Говорил день до вечера,а слушать нечего; Молодец на овец,а на молодца-сам овца.
Трусость: Волков боятся,так и в лес не ходит; Пуганая ворона куста боится; На печи не храбрись,а в поле не трусь.
Произведениям Пушкина свойственны символические образы.
Именно они определили поэтику таких произведений поэта, как поэма “Медный всадник” и повесть “Пиковая дама”. Присутствуют символические образы и в пушкинской “Капитанской дочке”. Автор вводит их для того, чтобы постичь хотя бы контуры того явления, которое называется “русским бунтом”, и чтобы познать, как-то определить личность простого казака, ставшего вождем народного восстания.
С первым образом-символом мы встречаемся в то время, когда Петр Гринев следует в Оренбург. Это — метель. По дороге ямщик указал Гриневу на маленькое облачко и предложил вернуться назад и переждать, так как это облачко предвещало большой буран, один из тех, что часто встречаются в этой местности и приносят огромные беды. Не послушав предостережений ямщика и Савельича, молодой дворянин принимает решение ехать дальше. Прошло совсем немного времени, и “облачко обратилось в белую тучу, которая тяжело подымалась, росла и постепенно облегала небо. Пошел мелкий снег — и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось со снежным морем. Все исчезло”. Не видя дороги, кони остановились. Неизвестно, что бы могло произойти, если бы потерявшиеся путники не заметили вдруг “...незнакомый предмет, который тотчас и стал подвигаться нам навстречу”. Этим предметом оказался человек.
Читая страницы, где идет описание метели, мы не замечаем в этом природном явлении ничего символического — метели в этой местности явление обычное. Но позже, когда нам становится понятно, что этим человеком был Пугачев и мы мысленно возвращаемся к событиям метели, то становится ясней ясного, что метель — грозное проявление стихии природы — символ, выражающий и могучую стихию народного мятежа, народного восстания, бунта. Вот почему именно из метели появляется Пугачев и почему он стоит, в отличие от дворянина Гринева, “на твердой полосе”.
Поравнявшись с незнакомым человеком, Гринев называет его “мужичком”, “дорожным”. На постоялом дворе и во время прощания он уже величает его “вожатым”, то есть — проводником. Пушкин придает Пугачеву символический образ вожатого. И это тоже мы понимаем позже, тогда, когда убеждаемся, что Пугачев вывел Гринева не только из метели, как природного явления, а и из мятежа, который, скорее всего, смел бы Гринева.
Символичен и сон Гринева, который он видит сразу же после встречи с вожатым — Пугачевым. На первый взгляд — обыкновенная нелепица, которая может присниться каждому человеку. Но потом, сравнивая все события, которые происходили с Гриневым, мы узнаем в чернобородом человеке, который привиделся молодому дворянину во сне и которого мать Гринева назвала его крестным отцом, — вожатого, а значит, Пугачева.
Но чернобородый мужик это даже не сам Пугачев, это поэтический образ могучего народного характера. А мертвые тела в комнате — жертвы восстания Пугачева.
<span>Символичны и ласковые слова чернобородого мужика — “не бойсь!..” Подумаешь — абсурд, как можно не бояться, когда вокруг мертвые тела. Но зная, как развивались события после сна, мы действительно убеждаемся, что Гриневу не стоило бояться: Пугачев обошелся с ним по-человечески, делал ему только добро.</span>
