МИР МУСОРГСКОГО
Я расскажу вам о любимом композиторе — Модесте Петровиче Мусоргском. Мир Мусоргского огромен. Трепетность лиризма — и беспощадно разящая сатира, тонкое ощущение красоты в природе, в человеке, в искусстве — и умение замечать уродливое, смешное, фиксация сиюминутного эпизода, факта — и тяготение к масштабным историческим действиям, непреодолимое стремление находить все новые художественные формы для каждого произведения… Все это наводит на мысль: Мусоргский был аналогом Гоголю в русской музыке.
Подобно Гоголю, Мусоргский был превосходным интерпретатором собственных произведений, открывающим для слушателей глубины мысли и тонкости художественного рисунка. Вокальное мастерство Мусоргского сопоставимо с его композиторским даром: оно изнутри направлялось то безграничной тонкостью эмоциональной нюансировки, то яркостью и точностью актерской передачи образа. Ограниченное домашними выступлениями среди друзей, вокально-исполнительское искусство
Мусоргского было явлением значительным, ибо продолжало...
традиции, заложенные Глинкой и ставшие определяющими для национальной вокальной школы: одушевленность вокальной интонации, образность Слова, слияние музыкальной и драматической выразительности.
Тонкость, глубина проникновения в художественную сущность исполняемого, яркая образность мышления характеризовали и произведения Мусоргского. Мусоргский-композитор стремился прочь от какой-либо конкретизации, от диктата общепризнанных канонов искусства, от властью установленных законов композиции, взяв для себя за основу принцип максимального приближения музыкального образа к жизненному праобразу.
Мусоргский стремился воспроизвести словом «жизненное явление или тип в форме, им присущей». Отсюда идут новации композитора: его вокальный стиль; его формы, послушные не только логике, музыкальной стройности, но и динамике, движению образа; его гармония; его понимание вокальной миниатюры как сценки, выхваченной из жизни; его оперная драматургия, открытая всеми средствами своими для контактов со словом, жестом, движением.
Первый друг А. С. Пушкина, он оставил в нашей мемуарной литературе такое ценное наследство, как Записки – обстоятельный и достоверный документ для характеристики Пушкина-лицеиста.<span>В настоящем издании, кроме Записок, помещено 256 писем И. И. Пущина. До последнего времени их выявлено около семисот. Больше двух третей из общего числа печатаемых писем относится к тридцатилетнему пребыванию Пущина в тюрьмах и на поселении. В них имеется разнообразный материал для знакомства с историческими и бытовыми условиями.</span>
<span>Показания эти были откровенной ложью, грубым оговором. Пушкин сознательно подготовил читателя для восприятия их лживости. Да, Гринев из Оренбурга приезжал в мятежную слободу к Пугачеву, но он не служил у Пугачева, не был его шпионом. Более того, мы знаем, что на вопрос Пугачева о положении в Оренбурге он ответил неправду:</span>«— Теперь скажи, в каком состоянии ваш город,— Слава богу,— отвечал я; — всё благополучно.— Благополучно? — повторил Пугачев. — А народ мрет с голоду!Самозванец говорил правду; но я по долгу присяги стал уверять, что все это пустые слухи и что в Оренбурге довольно всяких запасов».Соратники Пугачева уличили Гринева в обмане. Да, Грипев выезжал из Оренбурга, чтобы «перестреливаться с пугачевскими наездниками», но он не передавал им никаких письменных известий для Пугачева. Да, Гринев ездил с Пугачевым из Бердской слободы в Белогорскую крепость, но ездил для того, чтобы выручить дочь капитана Миронова.Верный своему решению не впутывать в следствие Марью Ивановну, Гринев отказался давать объяснения, почему он ездил с Пугачевым в Белогорскую крепость. Он заявил, что держится «первого своего объяснения и ничего другого в оправдание себе сказать» не может.На том следствие и суд кончились. Через несколько недель Гринев-отец получил из Петербурга письмо от своего родственника князя Б., который и сообщал о приговоре суда. Князь писал: «...Подозрения насчет участия моего в замыслах бунтовщиков, к несчастию, оказались слишком основательными, что примерная казнь должна была меня постигнуть...»<span>Итак, Гринева осудили по подозрению в измене, в «участии в замыслах» Пугачева, осудили на основании ложного доноса. Я подчеркиваю: формула приговора — «участие в замыслах бунтовщиков»—основана на показаниях Швабрина, что Гринев был у Пугачева шпионом, что он изменил присяге и служил самозванцу. Пушкин не только раскрывал глубокую несправедливость царского суда, но еще и связал воедино ложный донос Швабрина и действие судей; грубая клевета подлого человека и предателя оказалась облаченной в форму приговора суда. Как же можно заявлять, что суд осудил Гринева справедливо?</span>
Ответ:
Объяснение:
1)это защита чести семьи и своего имени
2)защита интересов Родины.