Здесь 4 не получится
хотя читайте и выбирайте
После окончания венского
совета император Александр Павлович решает «по Европе проездиться
и в разных государствах чудес посмотреть». Состоящий при нем донской
казак Платов «диковинам» не удивляется, потому что знает: в России «своё
ничуть не хуже».
В самой последней кунсткамере, среди собранных
со всего света «нимфозорий», государь покупает блоху, которая хотя
и мала, но умеет «дансе» танцевать. Вскоре у Александра «от военных дел
делается меланхолия», и он возвращается на родину, где умирает.
Взошедший на престол Николай Павлович блоху ценит, но, так как не любит
уступать иностранцам, отправляет Платова вместе с блохой к тульским
мастерам. Платова «и с ним всю Россию» вызываются поддержать трое
туляков. Они отправляются поклониться иконе святого Николая, а затем
запираются в домике у косого Левши, но, даже закончив работу,
отказываются выдать Платову «секрет», и ему приходится везти Левшу
в Петербург.
<span>
</span>
Николай
Павлович и его дочь Александра Тимофеевна обнаруживают, что «брюшная
машинка» в блохе не действует. Разгневанный Платов казнит и треплет
Левшу, а тот в порче не признается и советует поглядеть на блоху в самый
сильный «мелкоскоп». Но попытка оказывается неудачной, и Левша велит
«всего одну ножку в подробности под микроскоп подвести». Сделав это,
государь видит, что блоха «на подковы подкованная». А Левша добавляет,
что при лучшем «мелкоскопе» можно было бы увидеть, что на всякой подкове
«мастерово имя» выставлено. А сам он выковывал гвоздики, которые никак
разглядеть невозможно.
Продолжение текста после рекламыБлагодаря рекламе Брифли бесплатен
Платов
просит у Левши прощения. Левшу обмывают в «Туляновских банях»,
остригают и «обформировывают», будто на нем есть какой-нибудь
«жалованный чин», и отправляют отвезти блоху в подарок англичанам.
В дороге Левша ничего не ест, «поддерживая» себя одним вином, и поёт
на всю Европу русские песни. На расспросы англичан он признается:
«Мы в науках не зашлись, и потому блоха больше не танцует, только своему
отечеству верно преданные». Остаться в Англии Левша отказывается,
ссылаясь на родителей и русскую веру, которая «самая правильная». Ничем
его англичане не могут прельстить, далее предложением жениться, которое
Левша отклоняет и неодобрительно отзывается об одежде и худобе
англичанок. На английских заводах Левша замечает, что работники
в сытости, но больше всего его занимает, в каком виде содержатся старые
ружья.
Вскоре Левша начинает тосковать и, несмотря
на приближающуюся бурю, садится на корабль и не отрываясь смотрит
в сторону России. Корабль выходит в «Твердиземное море», и Левша
заключает пари со шкипером, кто кого перепьёт. Пьют они до «рижского
Динаминде», и, когда капитан запирает спорщиков, уже видят в море
чертей. В Петербурге англичанина отправляют в посольский дом, а Левшу —
в квартал, где у него требуют документ, отбирают подарки, а после
отвозят в открытых санях в больницу, где «неведомого сословия всех
умирать принимают». На другой день «аглицкий» полшкипер «куттаперчевую»
пилюлю проглатывает и после недолгих поисков находит своего русского
«камрада». Левша хочет сказать два слова государю, и англичанин
отправляется к «графу Клейнмихелю», но полшпикеру не нравятся его слова
о Левше: «хоть шуба овечкина, так душа человечкина». Англичанина
направляют к казаку Платову, который «простые чувства имеет». Но Платов
закончил службу, получил «полную пуплекцию» и отсылает его к «коменданту
Скобелеву». Тот посылает к Левше доктора из духовного звания
Мартын-Сольского, но Левша уже «кончается», просит передать государю,
что у англичан ружья кирпичом не чистят, а то они стрелять не годятся,
и «с этой верностью» перекрещивается и умирает. Доктор докладывает
о последних словах Левши графу Чернышеву, но тот не слушает
Мартын-Сольского, потому что «в России на это генералы есть», и ружья
продолжают чистить кирпичом. А если бы император услыхал слова Левши,
то иначе закончилась бы Крымская война
Теперь это уже «дела
минувших дней», но предание нельзя забывать, несмотря на «эпический
характер» героя и «баснословный склад» легенды. Имя Левши, как и многих
других гениев, утрачено, но народный миф о нем точно передал дух эпохи.
И хотя машины не потворствуют «аристократической удали, сами работники
вспоминают о старине и своём эпосе с «человеческой душой», с гордостью
и любовью.
