Называя "Человеческой комедией" произведение, начатое почти тринадцать
лет тому назад, я считаю необходимым разъяснить его замысел, рассказать о
его происхождении, кратко изложить план, притом выразить все это так, как
будто я к этому не причастен. Это не так трудно, как может показаться
широкому кругу читателей. Малое количество произведений питает большое
самолюбие, большая работа внушает скромность. Это наблюдение объясняет тот
анализ, которому подвергали Корнель, Мольер и другие великие авторы свои
произведения; если невозможно сравняться с ними в их прекрасных творениях,
то вполне допустимо желание походить на них в этом чувстве.
Первоначальная идея "Человеческой комедии" предстала передо мной как
некая греза, как один из тех невыполнимых замыслов, которые лелеешь, но не
можешь уловить: так насмешливая химера являет свой женский лик, но тотчас
же, распахнув крылья, уносится в мир фантастики. Однако и эта химера, как
многие другие, воплощается: она повелевает, она наделена неограниченной
властью, и приходится ей подчиниться.
Идея этого произведения родилась из сравнения человечества с животным
миром.. .
... Таким образом, предстояло написать произведение, которое должно было
охватить три формы бытия мужчин, женщин и вещи, то есть людей и материальное
воплощение их мышления, --словом, изобразить человека и жизнь.. .
...Человек ни добр, ни зол, он рождается с инстинктами и наклонностями;
Общество отнюдь не портит его, как полагал Руссо, а совершенствует, делает
лучшим; но стремление к выгоде с своей стороны развивает его дурные
склонности. Христианство, и особенно католичество, как я показал в "Сельском
враче", представляя собою целостную систему подавления порочных стремлений
человека, является величайшею основою социального порядка.. .
... В некоторых частях моего большого произведения я пытался в
общедоступной форме рассказать о поразительных явлениях, можно сказать --
чудесах электричества, которое в человеке преображается в неучтенную силу.. .
...Это немалый труд -- изобразить две или три тысячи типичных людей
определенной эпохи, ибо таково в конечном счете количество типов,
представляющих каждое поколение, и "Человеческая комедия" их столько
вместит. Такое количество лиц, характеров, такое множество жизней требовало
определенных рамок п. да простят мне такое выражение, галерей. Отсюда столь
естественные, уже известные, разделы моего произведения: Сцены частной
жизни, провинциальной, парижской, политической, военной и сельской. По этим
шести разделам распределены все очерки нравов, образующие общую историю
Общества, собрание всех событий и деяний, как сказали бы наши предки. К тому
же эти шесть разделов соответствуют основным мыслям. Каждый из них имеет
свой смысл, свое значение и заключает эпоху человеческой жизни...
одно из самых известных стихотворений Баратынского, представляющее собой великолепный образец русской пейзажной лирики девятнадцатого столетия. В этом произведении поэт приветствует весну, возрождение природы. Происходящие процессы восхищают его, безмерно радуют. Поэтому в стихотворении так часто употребляются восклицательные предложения, поэтому выбран явно восторженный тон. Баратынский поет настоящий гимн приходу весны – торжественный, но в то же время легкий, без излишнего пафоса. Пробуждение природы вызывает и пробуждение души лирического героя.
Недавно рядом с нами поселился мужчина. Довольно солидный, милый, доброжелательный. Все соседи, и наша семья в том числе прониклись к нему. Со всеми был вежлив. Всегда улыбался, с удовольствие вступал в разговор со всеми. Вызывался на помощь. Но случай заставил изменить мнение всех о нем. Однажды он случайным образом залил соседей снизу. Все думали, человеку видно не здоровится и он по рассеяности забыл закрыть кран. Но когда пришли к нему попросить закрыть кран. Он яростно на всех собравшихся закричал о том, чтобы не указывали что ему делать. Он сам все прекрасно знает что делает. Просил не лезть в его жизнь. И на следующий день собрался и куда-то уехал. Больше его никто не видел. Вот так этот человек оказался в наших глазах сначала хорошим, а потом все были в расстерянности.
Эпитет, метафора, анафора, литота, олицетворение, оксюморон