<span>Дети и взрослые — люди разной расы. Они живут вместе, на одном пространстве, пользуются словами одного языка, но редко понимают друг друга. Бунин показал трагедию такого непонимания. Человек, вырастая, странным образом забывает о своем детстве. Он помнит события, но уже не может вернуться к детскому взгляду на них. Взрослые, обладающие умом и чувством справедливости, понимают это и пытаются как бы заново учить язык детства. </span>
Подвиг-Геракл и гидра
Надев на себя шкуру немейского льва, Геракл отправляется выполнять второе распоряжение Эврисфея - убить лернейскую гидру, которая похищала скот и опустошала земли в окрестностях Лерны. У нее было 9 голов, из них одна - бессмертная. Когда Геракл отрубал одну из голов, на ее месте вырастали две. На помощь гидре выполз Каркин - огромный рак и вцепился Гераклу в ногу. Но Геракл растоптал его и призвал на помощь Иолая (своего племянника, ставшего с этого времени верным спутником Геракла) , который прижигал свежие раны гидры горящими головнями, так что головы уже не отрастали вновь. Отрубив последнюю, бессмертную голову, Геракл закопал ее в землю и привалил тяжелым камнем. Разрубив туловище гидры, Геракл погрузил острия своих стрел в ее смертоносную желчь (Apollod II 5 2). Эврисфей отказался включить этот подвиг в число 10, предназначенных выполнить Гераклу т. к. ему помогал
3-подвиг ...Третьим подвигом Геракла была поимка керинейской лани. У лани, принадлежавшей Артемиде, были золотые рога и медные копыта Геракл преследовал ее целый год, дойдя до земли гипербореев, и поймал, ранив стрелой. Аполлон и Артемида хотели отобрать у него лань, но Геракл сослался на приказ Эврисфея и принес лань в Микены
<span>4 подвиг- Затем Эврисфей потребовал от Геракла эриманфского вепря (четвертый подвиг) . По дороге к Эриманфу (в Северной Аркадии) Геракл остановился у кентавра Фола, который стал радушно угощать Геракла. Привлеченные запахом вина, к пещере Фола ринулись, вооружившись камнями и стволами деревьев, другие кентавры. В битве кентаврам пришла на помощь их мать, богиня облаков Нефела, низвергшая на землю потоки дождя, но Геракл все же частью перебил, частью разогнал кентавров. При этом случайно погибли Хирон и Фол; Фол, удивляясь смертоносной силе стрел, вытащил одну из них из тела погибшего кентавра и нечаянно уронил ее себе на ногу, и яд гидры мгновенно умертвил его. Эриманфского вепря Геракл поймал, загнав в глубокий снег, и отнес связанным в Микены </span>
"Тёркин" был для меня... моей лирикой, моей публицистикой, песней и поучением, анекдотом и присказкой, разговором по душам и репликой к случаю."
А.Т.Твардовский
Первые главы поэмы Александра Твардовского «Василий Тёркин»впервые были опубликованы в «Красноармейской правде» 4 сентября 1942 года. Буквально сразу же после выхода она обрела всенародную популярность. Солдаты всех фронтов с нетерпением ждали ее продолжения, заучивали наизусть отрывки, передавали друг другу вырезки из газет со строчками из произведения. «Василия Тёркина» неоднократно перепечатывали в «Правде», «Известиях» и «Знамени», зачитывали по радио Юрий Левитан и Дмитрий Орлов.
Персонаж Твардовского стал по-настоящему народным героем. Сильный, смелый и находчивый, но при этом простой и понятный каждому, для многих солдат он был настоящим образцом для подражания, который вдохновлял их на подвиги и помогал им справиться с тяготами войны.
Изначально Василий Тёркин задумывался как герой Советско-финской войны. В 1939 — 1940 годах Александр Твардовский работал корреспондентом газеты Ленинградского военного округа «На страже Родины». Тогда же, в соавторстве с другими писателями, им и был придуман лубочный персонаж по имени Вася Тёркин. Весной 1941-го у поэта возник замысел написать о нем большую поэму. Приступить к работе над ней Твардовский планировал летом того же года. Но жизнь распорядилась иначе, и Тёркину было суждено стать героем совсем другой войны.
Личные чувства автора — это лирическое начало произведения, которое неразрывно сочетается с его повествовательным началом. Именно поэтому мы называем «Василия Тёркина» лироэпической поэмой.
Важно отметить, что автор— не отстранённый повествователь, не бесстрастный наблюдатель, но лирический герой поэмы, который вместе со всем народом болеет за судьбу страны.
Жанр произведения Твардовского нарушал традиционные каноны: не "поэма", что было бы привычнее, а "книга": "Книга про бойца". Подзаголовок "поэма" фигурировал только в первых публикациях отдельных глав в газете "Красноармейская правда".
Именно такая жанровая форма – "Книга про бойца" – давала творческую свободу поэту, частично как бы снимала оттенок литературной условности в произведении внешне безыскусном ("легком"), увеличивала степень доверия читателя к произведению, с одной стороны, литературному с его условной действительностью, а с другой стороны, безусловно жизненному, достоверному, в которой условная действительность и реальность настолько соединились и казались естественными, что эта художественная условность не замечалась, о ней читателю не думалось.
Жилин - главный герой рассказа (повести) Л. Н. Толстого «Кавказский пленник», русский офицер, участвующий в войне за присоединение Кавказа к России. Жилин не из богатой семьи. Он привык всего добиваться сам. По своим человеческим качествам он вызывает у читателей только симпатию. Попав в плен к татарам, он не раскисает, а думает, как бы вернуться обратно в отряд. Со временем даже суровые татары прониклись к нему симпатией. Ведь он мог и куклу из глины для Дины смастерить, и починить сломанные предметы. Вел он себя в плену смело и уверенно. Когда татары предложили ему написать письмо матери с просьбой о выкупе в три тысячи монет, он сразу же отказался и сказал, что может попросить выкуп только в пятьсот монет. За это один татарин назвал его «джигитом».
На протяжении всего рассказа ему противопоставляется другой русский солдат, который вместе с ним также оказался в плену - Костылин. Он, в отличие от Жилина, готов и выкуп за себя запросить, аж в пять тысяч монет, и друга предать. Во время пребывания в плену он только и делает, что хнычет, да жалуется. Пока Жилин обдумывает план побега и делает подкоп в сарае, Костылин все ждет, когда же придет выкуп. За смелый нрав и умелые руки, многие татары в ауле стали уважать Жилина. А маленькая девчушка Дина настолько привязалась к нему, что стала регулярно приносить молоко, лепешки, иной раз и мясо. За это Жилин делал для нее глиняные куклы.
Даже дворовая собака любила Жилина за то, что он иногда подкармливал ее. Когда пришло время бежать, он бросил ей лепешку, и они с Костылиным смогли незаметно выбраться из аула. Однако побег с первого раза не удался, так как Костылин всю дорогу ныл и отставал. Их заметил один татарин, и они снова оказались в плену. На этот раз их посадили не в сарай, а в глубокий ров. На помощь Жилина пришла Дина. Она принесла длинную палку, по которой он выбрался из ямы и смог бежать. Преодолев все препятствия, Жилин был спасен русскими казаками и остался служить на Кавказе. А Костылин все-таки дождался выкупа и вышел на волю еле живым
<span>А вы помните, откуда эта фраза? Она из пьесы "На дне" Горького, и говорит её пьяный Сатин. Когда он пьян, он добрый, умный, ему всё нравится. Ему нормально, что он в ночлежном доме, среди известно кого, и что сам он карточный шулер. Ему нормально. А что? Если человек — это уже само по себе?Он произносит это не то чтобы не целыми предложениями, а практически даже не целыми словами, и как-то скомкано, сбито, безо всякого вызова, который этой фразе, вырывая её из контекста, очень любят приписывать.Просто Сатин пытается высказать мысль, которая больше него. Его не хватает на эту мысль.Да и, чего уж, только в той ситуации, в которой она говорится — в яме и полубреду, когда хозяина их дома только что зарезали, и практически безо всякого повода, ведь речи о человеке перед этим не шло, что-то такое и может быть сказано. Да и воспринято, наверное, тоже.Почему человек звучит гордо? Потому что иногда ничего больше нет. Кроме вот этого наименования, принадлежности — "че-ло-век".Прав ли Сатин? Пожалуй что прав. Чего бы ему и не быть правым. Во всяком случае, уж насколько понятие справедливости идеалистично и мало применимо к реальности, но тем не менее, понятия, основанные на вере в человека — справедливее, чем основанные на неверии в него, предположениях, что человеку нужно что-то ещё — электричество, свод законов, чистая рубашка, долгий брак, да даже гуманизм как таковой — чтобы быть ему чем-то, чем-либо, достойным. Как будто человеку что-то такое нужно доказывать.Наверное, так.Но когда в конце сцены выясняется, что после побега из ночлежки главного местного терпилы и гуманиста, вешается спившийся актёр — Сатин ничего не может на это сказать, кроме:"Эх... испортил песню... дур-рак!"Вот и вся гордость.Подойдёт?
</span>