К Шерлоку Холмсу обращается за помощью доктор Джеймс Мортимер, сельский врач. Его друг, сэр Чарльз Баскервиль, умер при таинственных обстоятельствах у своего родового имения, находящегося в английском графстве Девоншир вблизи Гримпенськой трясины. Всё указывало на естественную смерть, если бы не выражение нечеловеческого ужаса на лице у покойника.
Шерлок Холмс и доктор Ватсон узнают, что у рода Баскервилей существует одна жуткая семейная легенда, которую они передают от поколения к поколению. Легенда эта повествует о собаке-призраке, которая ночью преследует всех Баскервилей на болотах Гримпенськой трясины. Согласно легенде, впервые призрак появился для того, чтобы наказать одного из Баскервилей — беспутного проходимца Гуго, жившего в XVII веке. С тех пор собака иногда появлялся вновь, чтобы забирать жизни у потомков Гуго. Дьявольский призрак описывается в легенде как огромная собака черной масти, с глазами, светящимися и огромной пастью.
Доктор Мортимер просит детектива о помощи, потому что из Америки в родовое «гнездо» прибывает последний потомок рода Баскервилей, баронет Генри Баскервиль, которому тоже грозит опасность. Холмс решает поручить Ватсону сопровождать сэра Генри до его имения и оставаться там с молодым Баскервилем до дальнейших распоряжений.
В конце концов, убийцей оказывается один из соседей Баскервиля — Джек Стэплтон, который на самом деле был племянником сэра Чарльза и кузеном сэра Генри. Услышав перевод жуткой легенды от самого Чарльза Баскервиля, Стэплтон решил использовать ее в своих целях. Зная, что сэр Чарльз болен и может умереть от сильного испуга, он приобрел огромного пса, которого прятал на болоте. В нужный момент Стэплтон разрисовал животное фосфором, который не имел запаха и светился в темноте, и натравил на сэра Чарльза. Тот, испугавшись, побежал и умер от сердечного приступа. Второй раз Стэплтон решил повторить эту историю с Генри Баскервилем. Но в последний момент, когда собака бросилась на баронета, ее застрелил Холмс. Стэплтон, пытаясь скрыться от правосудия, утопает в болоте.
Ответ:
Эпитет-определение при слове, влияющее на его выразительность, красоту произношения. Не имея в теории литературы определённого положения.
Олицетворение-изображение неодушевленных предметов как одушевленных, при котором они наделяются свойствами живых существ: даром речи, способностью мыслить и чувствовать.
Сравнения-процесс количественного или качественного сопоставления разных свойств (сходств, отличий, преимуществ и недостатков) двух объектов.
Метафора-слово или выражение, употребляемое в переносном значении, в основе которого лежит сравнение неназванного предмета или явления с каким-либо другим на основании их общего признака.
Объяснение:
Как , вы, знаете на Новый год семьи ставят елку , некоторые ставят искуственную или живую . Я всегда ставлю живую , я думаю что лутше ставить живую елку . от живой елке арамат и новогодние настроение !
Читая рассказы Зощенко, мы познаем психологию человека, привыкшего к своему ничтожному положению в обществе, к тому, что его судьба — ничто по сравнению с любой инструкцией, приказом или параграфом. Когда к человеку перестают относиться как к мыслящей, оригинальной личности, он постепенно теряет чувство самоуважения.
Рассказ “История болезни” начинается так: “Откровенно говоря, я предпочитаю хворать дома. Конечно, слов нет, в больнице, может быть, светлей и культурней. И калорийность пищи, может быть, у них более предусмотрена. Но, как говорится, дома и солома едома”.
Больного с диагнозом “брюшной тиф” привозят в больницу, и первое, что он видит в помещении для регистрации вновь поступающих, — огромный плакат на стене: “Выдача трупов от 3-х до 4-х”. Едва оправившись от шока, герой говорит фельдшеру, что “больным не доставляет интереса это читать”. В ответ же он слышит: “Если. . .вы поправитесь, что вряд ли, тогда и критикуйте, а не то мы действительно от трех до четырех выдадим вас в виде того, что тут написано, вот тогда будете знать”. Далее медсестра приводит его в ванную комнату и предлагает залезть в ванну, где уже купается какая-то старуха. Казалось бы, медсестра должна извиниться и отложить на время процедуру “купанья”. Но она привыкла видеть перед собой не людей, а пациентов. А с пациентами что церемониться? Она спокойно предлагает ел у залезть в ванну и не обращать на старуху внимания: “У нее высокая температура, и она ни на что не реагирует. Так что вы раздевайтесь без смущения”.
На этом испытания больного не заканчиваются. Сначала ему выдается халат не по росту. Затем, через несколько дней, уже начав выздоравливать, он заболевает коклюшем. Все та же медсестра ему сообщает: “Наверно, вы подхватили заразу из соседнего флигеля. Там у нас детское отделение. И вы, наверно, неосторожно покушали из прибора, на котором ел коклюшный ребенок”. Очень характерно: виноват не тот, кто отвечает за чистоту прибора, а тот, кто из нее “кушает”.
Когда же герой окончательно поправляется, ему никак не удается вырваться из больничных стен, потому что его то забывают выписать, то “кто-то не пришел, и нельзя было отметить”, то весь персонал занят организацией движения жен больных. Наконец, уже после того как больной все же покидает больницу, дома его ждет последнее испытание: жена рассказывает, как неделю назад она получила из больницы извещение (позже выяснилось, посланное по ошибке) с требованием: “По получении сего срочно явитесь за телом вашего мужа”.
“В общем, — сообщает бывший пациент, — мне почему-то стало неприятно от этого происшествия, и я хотел побежать в больницу, чтоб с кем-нибудь там побраниться, но как вспомнил, что у них там бывает, так, знаете, и не пошел. И теперь хвораю дома. ”
“История болезни” — один из тех рассказов Зощенко, в которых изображение грубости, крайнего неуважения к человеку, душевной черствости доведено до предела. Человек, выписываясь из больницы, радуется уже тому, что остался жив, и, вспоминая больничные условия, предпочитает “хворать дома”. Знакомая ситуация?
Куда бы ни пришел “маленький человек”, он везде чувствует себя униженным: в магазине, в поликлинике, в жилконторе. Потому что в нем видят кого угодно — покупателя, пациента, посетителя, но не человека. Что же ему остается? Смириться? Или возненавидеть всех и вся?
Горький писал, что страдание “для множества людей было и остается любимой их профессией. Никогда еще и ни у кого страдание не возбуждало чувства брезгливости. Страдание — позор мира, и надобно его ненавидеть для того, чтоб истребить”. Зощенко ненавидел страдание. Он всеми силами старался высмеять его, чтобы помочь “маленьким людям” преодолеть свое рабское положение и почувствовать уважение к самим себе.