<span><span>1. </span>«Загорелось Егорке-сейчас в лес бежать!»
</span><span>2. «И где запропастился, поганец?»
</span><span>3. «Пропал
парнишка!»</span>
<span>4. «Приладил лыжи и побежал по следу».</span>
<span>5. «Э, да тут звериные следы!»
</span><span>6. «Волки! Настигли проклятые!»</span>
<span>7. «Сынок! - вскрикнул лесник и без памяти кинулся
к дереву».</span>
8. <span>«Слышу , волку близко, - рассказывал Егорка».</span>
Вторая часть повести – «Женитьба дяди Шуры» – по-своему продолжает главные события. В первой части – мир во множестве отношений и событий, в толчее людей и обстоятельств. Во второй – завязывается еще более сложный узел трудных вопросов в себе и в других. Понять нужно и то, и другое. Перед Борисом – новая ступенька. Она ведет вверх, но с нее можно и сорваться. Борис переезжает с Арбата в Измайлово, расстается со старой школой и старыми товарищами. Правда, ему повезло: на одной площадке с ним в новом доме поселилась Наташа, с которой так много было связано в первой части. Но появилась и жена дяди Шуры – Надежда Васильевна. Общение с ней тоже стало нелегким испытанием. Обо всем этом вы, читатель, узнаете, вникая в события второй части.
Но вот о чем мне хотелось бы сказать особо, подумать вместе с вами. Здесь писатель впервые говорит о Борисе: «Ты закоренелый урбанист». УРБАНИСТ – еще одна важнейшая сторона современной жизни, которая творит человека и которую творит человек. Не забудем, что Россия в начале двадцатого века была преимущественно крестьянской страной. Так если всерьез думать о жизни поколения двадцать первого века, то нужно очень внимательно отнестись к слову «урбанист». Многие поколения русских людей в своем большинстве были людьми деревенскими. Но это – в сравнении с ГОРОДОМ – совсем другая жизнь! История в двадцатом веке, а особенно в начале двадцать первого века, все круто повернула. Жизнь учит «чудака» Бориса и нас всех во всех поколениях видеть жизнь по-новому. И в этой жизни все мы так или иначе «чудаки». Все меняется неожиданно, глубоко, бесконечно. Так что, милые читатели, всмотритесь в себя через увеличительное стекло судьбы Бориса Збандуто, дяди Шуры, Надежды Васильевны, Наташки и всех-всех вокруг – горожан, урбанистов. Все острее мы чувствуем, что живет Борис среди хороших, но разных, непохожих на него и друг на друга людей. Потому что это – город, это разные человеческие миры. Бориса спрашивает соседка: «А какие у тебя родители?» И ему нечего ответить, кроме «обыкновенные». А о чем они думают, когда молчат? И на этот вопрос у Бориса нет ответа.
Вот так своеобразно построена повесть: ее первая часть – деятельная, «событийная», там все время что-то происходит. Вторая – обращена вглубь, в душу, в мысли, в чувства. И «чудак» переживает еще одно открытие – мира природы. Надежда Васильевна среди прочего как-то сказала: «Как можно не любить цветов! Это все равно, что не любить землю».
Я вздрогнул от этих ее слов: жил в асфальтовом городском мире и никогда не думал о земле, о цветах, о деревьях, которые на ней росли.
Мне стало от этого не по себе…» И чуть дальше: «Теперь я жил в другом мире».
Надежда Васильевна не без основания говорит ему (а может, эти слова читатели могут принять и на свой счет?): «Ум у тебя не аналитический… Ты живешь, как получится». Что ж, она права: это не образ жизни урбаниста. Хотите знать, что такое городская человеческая личность? Да об этом еще в начале позапрошлого, девятнадцатого, века писал Пушкин: «Владею днем моим; с порядком дружен ум; учусь удерживать вниманье долгих дум…»
Путаницы в городской жизни очень много. Злой, обидной, нечаянной, себялюбивой… Но, попав в нее, нужно понять и себя, и других.
Думаю, что внимательный читатель откроет много нового и необходимого в книге Владимира Железникова. Но еще больше откроет в себе самом.
Напряжен, насыщен смыслом финал повести о «чудаке». Он требует медленного, вдумчивого чтения. Необходимое открытие дается нелегко самому Борису. Человек, который казался таким ясным, – Надежда Васильевна, – «все удалялась и удалялась от меня и превращалась из обыкновенного человека в недосягаемую горную вершину, которая без конца манит к себе, но которую тебе никогда не дано покорить». Но все дело в том, что способ «покорять горные вершины» – внутри самого человека. Об этом много раз и по-разному пишет Владимир Железников. И, дочитывая повесть, мы видим, что нелегко, порою мучительно, но это начинает у «чудака» Бориса получаться. И эта самая «вершина», Надежда Васильевна, наблюдательная и умная, сама первая говорит ему: «Боря… а ты вырос». Что значит «вырос»? Найти себя, владеть собой, действовать искренне в возникших обстоятельствах и значит «вырасти». Но дорога к себе и миру не знает конца. Вот заключительные строки повести. Казалось бы, «весь мир предстал предо мной в новом, совершенном виде…» И, «успокоенный», Борис пошел дальше своей дорогой.
Какая-то она будет?
«В ухабах, в ухабах, – как говорит моя дорогая тетя Оля, всемирно известная прорицательница, не лишенная педагогического чутья. – В ухабах, но жизнь все-таки прекрасна, надо идти вперед».
С этим нужно согласиться. А разве не так? Тем более, этот путь нужно пройти поколению двадцать первого века.
Может я что то не понял но вот Один старик все ругал свою жену:
— Вот, — говорит, — я пашу, у меня работа тяжелая, а ты дома сидишь, ничего не делаешь.
А она говорит:
— Ну что ж, давай поменяемся: я пахать поеду, а ты дома оставайся, тут дела немного, ты и отдохнешь.
Так
и сделали: она в поле поехала, а старика дома оставила. А дела дала ему
совсем мало: хлебы испечь, масло сбить да клушку с цыплятами
покараулить. Вот и все, всего три дела.
Остался старик дома.
Хочется ему поскорее все дела переделать. Вот он всех цыплят на одну
ниточку к клушке привязал, чтобы коршун не утащил, хлебы замесил, печку
истопил, посажал в печку хлебы, а сам сел масло сбивать. Бьет он масло,
услыхал — клушка кричит. Он выбежал, видит — понес коршун всех цыплят
вместе с клушкой. Они все на одной ниточке привязаны, ну, коршун всех и
потащил. Старик думает: «Он далеко не улетит, ему тяжело, где-нибудь
сядет». И вот он пахталку на спину привязал и побежал за коршуном. Думал
так: «Пока я бегаю, масло-то и собьется. Два дела сделаю: и коршуна
догоню, и масло собью».
Бегал старик за коршуном, бегал,
споткнулся да упал, пахталка разбилась, сметана по земле потекла. И
цыплят не отнял и сметану пролил. Вот тебе и два дела! Ну, что же
делать? Надо идти домой.
Пришел старик домой. Надо хлебы
вынимать. Заглянул в печку, а хлебы-то в уголь сгорели. Нахозяйничал
старик: цыплят у него коршун утащил, сметану пролил, хлебы сгорели.
Плохое дело. Жена приедет — что ей сказать? И надумал старик: «Хоть
цыплят до нее высижу, поменьше ругаться будет». Положил он яиц в
кошелку, залез в подпечку и сел цыплят высиживать.
Вот приехала
старикова жена с поля, стала лошадь выпрягать, сама думает: «Что же
старик плохо встречает? Хоть бы лошадь выпряг». Прибрала она лошадь,
идет в избу. Старика нет, а под печкой клушка клохчет. Она поглядела, а
там не клушка, а старик. Она его вытащила, стала спрашивать:
— Давай сказывай, что ты дома делал?
Стал старик рассказывать. И тут уж старикова жена увидела, что у ее старика ничего с домашними делами не получается.
<span>И
все у них пошло, как и прежде: старик пашет, а старуха дома со всеми
делами управляется. Только с тех пор перестал старик жену за безделье
ругать.(эта сказка?)
</span>