Повествование ведется от лица автора, который в один из длинных зимних вечеров сидит у своего дяди Василия Филипповича. Автор занят чтением некоего романа, как вдруг дядя прерывает его чтение своей репликой о том, что «жизнь иногда возьмет, да и удерет такую шутку, что никакой романист не придумает». Затем Василий Филиппович принялся рассказывать историю своей молодости…
<span> Когда-то он служил в гусарском полку. Однажды зимой их полк расквартировали по «омерзительным деревушкам». Глушь и тоска возымели свою силу и началось «беспросветное пьянство и карты». Компания подобралась разнообразная – были и пожилые, побывавшие во многих передрягах офицеры, и совсем молодые поручики. Как-то вечером «сия компания» выпила очень много и один поручик, Ольховский, рассказал, что выиграл у местного помещика «каракового жеребца и золотые часы - брегет». Ольховский показал всем часы – они были очень красивы, и заявил, что «это очень редкая, во всем свете не более трех экземпляров». </span>
<span> Услышав это, поручик Чекмарев сказал, что «они вовсе не такая редкость», и он может показать совершенно такие же. Чекмарев предложил Ольховскому пари, но «это пари показалось обществу не интересным» и решено было продолжить пить. </span>
Потом как-то вздумал сварить жженку, для чего слуги были выгнаны, а «сахарная голова утверждена при помощи сабель над котлом». Жженка еще не была готова, когда один есаул собрался уходить у него была «приемка обоза» и он попросил Ольховского посмотреть, сколько времени. Ольховский пошарил по своим карманам, но часов не нашел. Все принялись искать часы, но их не находили. Всем стало неловко, каждый избегал смотреть окружающим в глаза. Ольховский вспомнил, что видел их у себя уже после того, как была выгнана прислуга. Стало ясно, что из подозреваемых прислугу следует исключить.
<span> Снова стали искать часы, но по-прежнему безуспешно. Наконец сели вокруг стола «в томительном молчании». Тогда штаб-ротмистр Иванов сказал, что есть только один выход каждый должен позволить обыскать себя. Начали со старших, побывавших во многих боях офицеров. Кто-то из них багровел, говорил, что это «стыд и срам», но покорно выворачивал карманы. </span>
<span> Дошла очередь до Чекмарева. Но он почему-то стоял, плотно прижавшись к стене, губы его вздрагивали, а на предложение обыскать себя он ответил отказом. Иванов стал уговаривать Чекмарева, потом сказал, что возможно Чекмарев «пошутил из-за этого дурацкого пари»… Но никакие уговоры не действовали на Чекмарева. Тогда Иванов заявил, что, хотя «никто и не сомневался в его честности», Чекмареву должно быть неловко «оставаться между ними»… Пошатываясь и «глядя перед собой неподвижными глазами», Чекмарев вышел… О продолжении попойки можно было и не думать, стали убирать со стола. И тут вдруг возле котелка обнаружились часы Ольховского. Хозяин часов был очень смущен, и признал, что «должно быть уронил их». </span>
<span> Стали обсуждать сложившееся положение. Молодежь было вступилась за Чекмарева, но старики «смотрели на дело иначе». По их мнению, своим поведением Чемарев «оскорбил всех вместе и весь полк», и решено было попросить Чекмарева «оставить N-ский полк». Приняв такое решение, принялись расходиться. </span>
Вышли на крыльцо. Вдруг увидели, что бежит какой-то человек. Еще на ходу он закричал, что «поручик Чекмарев застрелился». Все кинулись на квартиру Чекмарева. Он лежал на полу, весь пол был залит кровью, большой пистолет валялся рядом. На столе лежала записка, придавленная сверху «золотыми часами – брегетом, как две капли воды похожими на часы Ольховского». В записке было сказано, что «ее автор в краже не виноват, а не позволил себя обыскать лишь потому, что в кармане у него был точно такой же брегет, как и у Ольховского». Брегет этот достался Чекмареву от покойного деда, и не было никого, кто бы мог это засвидетельствовать, поэтому Чекмареву пришлось выбирать «между позором и смертью».
<span> В конце записки было сказано, что «если часы Ольховского найдутся», и, соответственно, невиновность Чекмарева будет доказана, он просит «отдать оружие и лошадей милым товарищам, а штаб – ротмистру Иванову - брегет».</span>
Дикого в городе уважают: "...Савел Прокофьич Дикой, купец, значительное лицо в городе...". "...Силы у вас, ваше степенство, много; была б только воля на доброе дело..."
.
Дикой полон злобы и часто ругается: "...Как не ругать! Он без этого дышать не может..." "...Кто же ему угодит, коли у него вся жизнь основана на ругательстве?.." "...Уж такого-то ругателя, как у нас Савел Прокофьич, поискать еще! Ни за что человека оборвет..." "...За что, сударь, Савел Прокофьич, честного человека обижать изволите?.." "...Понимаю я это; да что ж ты мне прикажешь с собой делать, когда у меня сердце такое! Ведь уж знаю, что надо отдать, а все добром не могу. Друг ты мне, и я тебе должен отдать, а приди ты у меня просить – обругаю. Я отдам, отдам, а обругаю..." "...Это Дикой племянника ругает..." "...Достался ему на жертву Борис Григорьич, вот он на нем и ездит..."
В доме он тиран: "...А каково домашним-то было! После этого две недели все прятались по чердакам да по чуланам..." "...столько у тебя народу в доме, а на тебя на одного угодить не могут..." "...На него и свои-то никак угодить не могут; а уж где ж мне!.." ...А вот беда-то, когда его обидит такой человек, которого он обругать не смеет; тут уж домашние держись!.." "...Дома-то рады-радехоньки, что ушел..."
"...Тетка каждое утро всех со слезами умоляет: «Батюшки, не рассердите! голубчики, не рассердите!.."
Дикой жаден, жалованье работникам не платит: "...Потому только заикнись мне о деньгах, у меня всю нутренную разжигать станет; всю нутренную вот разжигает, да и только; ну, и в те поры ни за что обругаю человека..." "...У него уж такое заведение. У нас никто и пикнуть не смей о жалованье, изругает на чем свет стоит..." "...А уж пуще всего из-за денег; ни одного расчета без брани не обходится..." "...К городничему мужички пришли жаловаться, что он ни одного из них путем не разочтет..."
Кабаниха имеет много общего с Диким. "...А вот что: разговори меня, чтобы у меня сердце прошло. Ты только одна во всем городе умеешь меня разговаривать..."
Она тоже домашних держит в страхе: "...Тебя не станет бояться, меня и подавно. Какой же это порядок-то в доме будет?.." "...Я, кажется, маменька, из вашей воли ни на шаг..." "...а с этакой-то неволи от какой хочешь красавицы жены убежишь..." "...Аль порядку не знаешь? В ноги кланяйся!.." "...Что ж ты стоишь, разве порядку не знаешь? Приказывай жене-то..." "...Ничего-то не знают, никакого порядка..."
Кабаниха - богомолка."...Ну, я Богу молиться пойду; не мешайте мне..."