Мать Егорки работает поварихой на даче олигарха Ярослава Михайловича.
Новый хозяин жизни, Ярослав Михайлович, живет в этом
огромном доме, изредка к нему приезжает из Москвы
Галюся, молодящаяся стервозная тетка, похожая на куклу Барби.
Ярослав Михайлович побывал в Австралии и купил там дельфиниху с новорожденным детенышем. В пути мама дельфиненка погибает, и тот остается один. Пьяные гости Ярослава Михайловича издевались над дельфиненком: поймали его с помощью волейбольной сетки, заглядывали в рот, окуривали дымом и прижигали нежное тельце сигаретами. В конце развлечений пьяные гости решают «пустить» дельфиненка на шашлык.
Но мир не без добрых людей! Повариха олигарха по просьбе сына Егорки спасает малыша, приготовив гостям шашлык из осетрины. Ее муж и сын проедут полстраны ради спасения жизни Бабочки. Разместив малыша в детской ванночке, отец с Егоркой вначале привезут его к подмосковной речке, но местные жители докажут им, что в пресной воде дельфиненок погибнет. Воронеж, Ростов, Азов, Анапа…Где только не побывают спасатели, которых поражало милосердие других людей: кто-то пригласил их на свою дачу, где малыш поплавал в бассейне с морской водой, кто-то обеспечил бензином. Позже в Сочи, дельфиненку удалось попасть в дельфинарий, где тот обрел маму!
Написаний "Гобсек" був у 1830 році. Гобсек - це образ, що представляє собою не тільки одну людини, а своєрідну масу. Цей чоловік пережив багато чого, але і нажив чимало. Основною його рисою була скупість, за що його не раз називали «людина-вексель». Він обслуговував не простих людей, давав у борг, а сам наживався на всіх.
Як на мене, це виключно позитивний герой. На прикладі цитат з книги я постараюся довести, що це непересічна і багато в чому позитивна особистість.
У книзі він постає перед читачем холоднокровним лихварем. Але поступово стає зрозумілим, що він пережив багато труднощів, а відмінне володіння пістолетом і шпагою говорять про його колишні пригоди і можливе ремесло корсара. Життя настільки загартувало його, що він став знавцем людської душі. Він побачив стільки зради, що не довіряє нікому. Він відмінний психолог. По одному тільки векселю зумів передбачити подальшу долю графині і її коханця Максима де Трай. І він не помилився.
Клієнти Гобсека в основному заміжні багаті аристократки, які потрапили в скрутне фінансове становище через своїх марнотратних коханців. Гобсеку не подобаються жінки, які зраджують своїм чоловікам і витрачають їх багатство на своїх коханців. Ось як він поводиться в їх будинку: "Я люблю бруднити брудними черевиками килими у багатих людей - не з дрібного самолюбства, а щоб дати відчути пазуристу лапу Невідворотності".
Звідки така холодність і байдужість? Одного разу він пощадив одну жінку, свою боржницю. «А вона так здорово мене общипала! Заслужено мені - навіщо я їй довірився?".
Звідки така пристрасть до золота? "А хіба влада і насолоди не являють собою сутності вашого нового суспільного ладу. Золото-ось духовна суть усього теперішнього суспільства". Якщо вдуматися, то суспільство в цьому відношенні з часів Бальзака не дуже змінилося.
Який він як людина? Він справжній друг. Коли його протеже Дервіль попросив у нього грошей для свого бізнесу, Гобсек міг би дати їх просто так. Але він дав їх під відсотки, щоправда, з урахуванням того, щоб його підопічний був здатний їх повертати. Коли Дервіль після оплати боргу запитав причину цього, ось якими золотими словами відповів Гобсек: "Сину мій, я визволив тебе від вдячності, я дав тобі право вважати, що ти мені нічим не зобов'язаний. І тому ми з тобою найкращі в світі друзі". Не можна не визнати в Гобсеку непересічну особистість.
А ось як сам Дервіль, людина порядна, оцінював свого друга: "У ньому живуть дві істоти: скнара і філософ, підла істота й піднесене. Якщо я помру, залишивши малолітніх дітей, він буде їх опікуном".
Ось який він, цей Гобсек. Він гідний співчуття. Жага наживи, прагнення до накопичення свідчать про довге життя в нужді. Життя довело його до того, що єдиною його метою стало прагнення до того, щоб сказати: "... Краще вже самому давити, ніж дозволяти, щоб інші тебе тиснули". Це суспільство його так понівечило. В особі Гобсека Бальзак, на мою думку, виносить вирок сучасному йому суспільству.
Од древнеиндийским эпосом обычно понимают две обширные поэмы: «Махабхарату» (около 100 тысяч двустиший) и «Рамаяну» (около 24 тысяч двустиший) . В этих поэмах причудливо переплетены воинские сказания, архаические мифы, брахманические легенды, героические предания, политические и этические трактаты, философские диалоги, притчи, басни и зачатки первобытной космологии. Они играют основополагающую роль в религии индуизма и «...используя напрашивающуюся, но, конечно, не вполне точную аналогию, можно сказать, что если Веды в духовной жизни Индии явились Ветхим Заветом, то роль Нового Завета выпала на долю «Махабхараты» и «Рамаяны» ([127], стр. 7).
Когда были написаны эти поэмы? Современный индийский писатель Нарайан, выражая традиционные индуистские представления, пишет, что «при попытке установить даты создания «Рамаяны» , «Махабхараты» или пуран — книг-прародительниц всей индийской мифологии, исследователю приходится иметь дело скорее с геологическими (?!—Авт. ) эпохами, чем с историческими. Относительно вед распространено мнение, что они существовали вечно.. . О древности пуран можно судить по тому, что они упоминаются в Ведах. Некоторые специалисты по санскритской литературе считают, что «Махабхарата» была создана в 3000 году до н. э. , а «Рамаяна» еще раньше» . ([147], стр. 14). Естественно, что редактор русского перевода книги Нарайана, советский исследователь А. Я. Сыркин, необыкновенно высоко оценивающий в целом труд Нарайана, вынужден «внести некоторые хронологические коррективы» (в три с половиной тысячи лет!) . По Сыркину (см. [147], стр. 5—4) «Махабхарата» складывалась примерно (!) между IV в. до н. э. и V в. н. э. , «Рамаяна» же, вероятно, несколько уступает в древности «Махабхарате» . Что же касается пуран, этих «прародительниц всей индийской мифологии» , то мы с удивлением узнаем, что «есть основания датировать «Шива (иначе «Вишну» ) пурану» периодом около IV—VI вв. , а «Девибхачавата (иначе «Бхалавата» ) пурану» — около X в. » (подчеркнем, нашей эры!) .
Из других источников, более подробных, мы узнаем далее, что «...А. Хольцман полагал, что завершающая редакция «Махабхараты» состоялась где-то в 900—1100 гг. н. э. » ([127], стр. 135). Правда, дальше там же пишется, что «... как показали более поздние исследования и открытия, его датировка малообоснованна» . Почему же? Оказывается, что «В качестве священной книги и авторитетного религиозного трактата (т. е. именно с той идеологической окраской, которая характерна для «нашей» «Махабхараты» ) «Махабхарату» знают индийские надписи V—VI вв. н. э.... » (там же) . Таким образом, мы видим, что, во-первых, датировка «Махабхараты» оказывается не самостоятельной, а зависит от датировки упомянутых «индийских надписей» . Во-вторых, достаточна ли ссылка на «ту же идеологическую окраску» , чтобы утверждать совпадение «Махабхараты» V века с «нашей» ? Правда, эти надписи приводят и некоторые подробности, поддерживающие это отождествление. Например, они называют того же мифического автора этой поэмы (Вьясу) и утверждают, что «Махабхарата» есть «собрание из ста тысяч» (по-видимому, стихов) . Но, достаточно ли даже это?
О «Махабхарате» упоминают также некоторые авторы, датируемые VII в. н. э. , а также камбоджийские надписи, датируемые приблизительно тем же временем. На этом основании современные авторы приходят к выводу, что «... окончательное формирование (а вместе с ним и письменную редакцию) первого древнеиндийского эпоса следует, по-видимому, отнести не позже чем к 400 г. н. э. » ([127], стр. 137), причем вплоть до XII века (и возможно, что и позже) текст «Махабхараты» подвергался непрерывным видоизменениям. «По всей вероятности стадия относительной фиксации того текста поэмы, с которым имеют дело современные исследователи, была достигнута только в результате усилий ее средневековых комментаторов» ([127], стр. 137).
<span>Обратим внимание, что в совершенно аналогичной ситуации с Библией тот же вывод Морозова встречается в штыки!</span>