главные герои
Баан-Ну
Ильсора
Кау-Рук
Лон-Гор
Гван-Ло
Ильсор — слуга Баан-Ну, вождь арзаков.
Т<span>равка, упустив зайца у самой елани, вдруг увидела перед
собой мальчика. Для Травки в жизни существовало два человека: Антипыч и
враг Антипыча. И вот теперь Травка решала, кто же перед ней. Глаза
мальчика сначала были тусклыми, но вдруг в них загорелся огонек. Митраша
вспомнил имя собаки. «Затравка!» , — позвал он. И это убедило собаку,
что перед ней Антипыч, новый, молодой и маленький. И она тихонько
поползла к мальчику. Но Митраша не от чистого сердца звал сейчас собаку.
Мальчику нужно было, чтобы она помогла ему вылезти. Когда Травка
подползла ближе, Митраша схватил ее за сильные задние ноги. Собака
рванулась, благодаря чему Митраша выбрался. Выбравшись, Митраша
отряхнулся и позвал собаку: «Иди же теперь ко мне, моя Затравка! » Этот
голос и тон, которым были сказаны слова, лишили Травку каких-либо
сомнений: перед ней стоял Антипыч. И она кинулась на шею Митраше. И,
рассуждает автор, думается, что Антипыч не шутил, говоря, что шепнет
Травке правду жизни. «Эта правда есть правда вековечной суровой борьбы
людей за любовь»</span>
Людей, які люблять працювати і не цураються ніякої роботи, порівнюють з мурашками
«Он был среднего роста; стройный, тонкий стан его и широкие плечи доказывали крепкое сложение, способное переносить все трудности кочевой жизни и перемены климатов, не побежденное ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными; пыльный бархатный сюртучок его, застегнутый только на две нижние пуговицы, позволял разглядеть ослепительно чистое белье, изобличавшее привычки порядочного человека; его запачканные перчатки казались нарочно сшитыми по его маленькой аристократической руке, и когда он снял одну перчатку, то я был удивлен худобой его бледных пальцев. Его походка была небрежна и ленива, но я заметил, что он не размахивал руками, — верный признак некоторой скрытности характера. Впрочем, это мои собственные замечания, основанные на моих же наблюдениях, и я вовсе не хочу вас заставить веровать в них слепо. Когда он опустился на скамью, то прямой стан его согнулся, как будто у него в спине не было ни одной косточки; положение всего его тела изобразило какую-то нервическую слабость: он сидел, как сидит бальзакова тридцатилетняя кокетка на своих пуховых креслах после утомительного бала.»
Он научился терпению и состраданию. Его точка зрения к жизни изменилась. Он полюбил их, они были для него как семья. Не смотря на то, что они были нищими он дружил с ними. Дружил по-настоящему.
