Муму была лучшим другом Герасима она понимала его как никто другой
Ответ:
грустное
Объяснение:
Лермонтов когда писал стихотворение "Тучи" впал в состояние грусти (печали)
Том Сойер был непослушным мальчиком, ходил в воскресную школу и любил Бекки Тэтчер. Однажды с друзьями пошёл на кладбище ночью (не помню зачем, какие-то суеверия) , там они стали случайными свидетелями убийства доктора. Убил индеец Джо. Потом Тому снились кошмары про убийство, был суд и Тома вызвали как свидетеля (он поклялся на Библии говорить только правду) , он и рассказал правду. Присутствовавший в суде индеец Джо сбежал через окно и исчез.
<span>Тем временем Том с Бекки и другими друзьями пошли на пикник, а Том и Бекки ушли в пещеру и там заблудились. Когда Том ищет выход, он видит там индейца Джо и соображает, где спрятан клад. Позже они с другом Геком возвратились в пещеру и забрали деньги. Индеец Джо погиб в пещере, т. к. вход в неё заколотил отец Бекки.
Но а если кратко то вот : </span><span>Спасателей она дождались, познакомились в школе, воровали еду
</span>
Пороша- это с<span>лой только что выпавшего снега.</span>
<span>Стирали на Грушевке бабы, </span>
<span>Подолы чуток подоткнув, </span>
<span>Водою осенней, озяблой </span>
<span>Смывали с одежки войну. </span>
<span>Из грубой дощатой колонки, </span>
<span>Устроенной возле моста, </span>
<span>Прерывистой ниточкой тонкой </span>
<span>В корыта струилась вода. </span>
<span>От взглядов работу не пряча </span>
<span>И лишь проклиная ее, </span>
<span>Стирали обноски ребячьи </span>
<span>Да мелкое что-то свое. </span>
<span>И дружно глазами тоскуя, </span>
<span>Глядели сквозь влажную даль </span>
<span>На ту, что рубаху мужскую </span>
<span>В тугую крутила спираль... </span>
<span>(“Грушевка”) </span>
<span>До чего правдива эта счастливая строка “И дружно глазами тоскуя...”! “Два стихотворения”, “Автобус в пятьдесят четвертом”, “Двор шумел, от восторга хлопал...”, “Это ж Грушевка... Изобьют”, “Зал ожидания”, “Общие вагоны”, “В сорок пятом...”... все эти стихи — звенья в цепи воспоминаний поэта о его детстве и юности. Выстроив книгу по принципу спуска человека с горы, от последних сборников к первым (хотя обычно делают наоборот, чтобы самое лучшее оказалось впереди, чтобы был виден творческий рост поэта), Аврутин как бы бросает вызов самому себе: а почему первые стихи априори должны быть слабее последних? Напротив, хотя бы той же “Грушевкой” он поставил себе столь высокую планку, что должен был всю свою творческую жизнь помнить: выше можно, ниже нельзя. Поэтому “Наедине с молчанием” можно читать с конца. Упомянув название книги, не могу не сделать небольшое отступление, несколько уводящее от разговора о ее достоинствах</span>