По подсчётам пушкинистов, столкновение с Дантесом было как минимум двадцать первым вызовом на дуэль в биографии поэта. Он был инициатором пятнадцати дуэлей, из которых состоялись четыре, остальные не состоялись ввиду примирения сторон, в основном стараниями друзей Пушкина; в шести случаях вызов на дуэль исходил не от Пушкина, а от его оппонентов. Первая дуэль Пушкина состоялась еще в лицее.Император Николай Павлович советовал Пушкину бросить карточную игру, говоря;
- Она тебя портит!
- Напротив, Ваше Величество, - отвечал поэт, - карты меня спасают от хандры.
- Но что ж после этого твоя поэзия?
- Она служит мне средством к уплате моих карточных долгов. Ваше Величество.
<span>И действительно, когда Пушкина отягощали карточные долги, он садился за рабочий стол и в одну ночь отрабатывал их с излишком. Таким образом, например, у него написан "Граф Нулин".
</span><span>Пушкин был гениален, но не был красив, и в этом отношении контрастировал со своей красавицей-женой Натальей Гончаровой, которая, при этом, была на 10 см выше него. По этой причине, бывая на балах, Пушкин старался держаться от жены поодаль: чтобы окружающие не видели столь неприятного для него контраста.
</span><span>
Пушкин был очень любвеобилен. С 14 лет он начал посещать публичные дома. И, уже будучи женатым, продолжал наведываться к "веселым девкам", а также имел замужних любовниц.
</span>
В лицей Пушкин попал, что называется, по блату. Лицей основал сам министр Сперанский, набор был невелик - всего 30 человек, но у Пушкина был дядя - весьма известный и талантливый поэт Василий Львович Пушкин, лично знакомый со Сперанским.
<span>На старинной гравюре Соловей изображен в виде человека (явно не славянской внешности), который сидит на дереве, нехорошим глазом на Илью Муромца глядит и щеки раздувает. Никаких перьев, крыльев и прочих птичьих атрибутов у Соловья не наблюдается. В мифологии же и фольклоре Соловей-разбойник выступает как демон-противник богатырей, сражающий своих врагов громким свистом. Он сидит в своем гнезде – обычно на двенадцати дубах – близ проезжей дороги и никого не пропускает мимо. Его дети – черные вороны с железными клювами. В той былине, которую мы читали, сюжет был классический: ехал себе из города из Мурома в стольный град Киев Илья Муромец. Но заросла дорожка прямоезжая. Тридцать лет по ней проходу и проезду нет: не пускает никого Соловей-разбойник.</span>
Эпиграф это некие строки или фраза перед текстом , частично поясняющая его смысл
Здравствуй, Джульетта!
Прошло много лет с тех пор… И, хотя ты для меня всегда останешься молодой, сейчас пишу я своё письмо тебе – зрелой, умудрённой опытом странствий, но сохранившей в своём сердце вечную юность. Казалось бы, в нашем возрасте уже не пишут романтических писем, и да, моё письмо это не послание шестнадцатилетнего юноши, однако, как поэт – я буду воспевать тебя всегда.
Джульетта – ты символ любви, которой не суждено было растянуться во времени земной жизни, любви, которая являет себя в вечности, как непреходящая сущность этого мира. Сколько миллионов молодых людей любили свою Джульетту, чувствам которых не суждено было воплотиться в реальности совместной семейной жизни?! И не обязательно смерть стала причиной их невоплощённой любви. Нет, порой обыкновенные линии судьбы так и не смогли соединиться на своём пути с линиями судеб своих избранниц. Мало ли причин на это?! Ты лучше знаешь, Джульетта.
Почему-то у меня нет сомнений, что там, где ты сейчас есть, ты покровительствуешь таким парам, непознавшим всю полноту любовных отношений в земной жизни и помогаешь им вновь обрести себя и свою любовь. И там в этом мире нет места вековой вражде Монтекки и Капулетти, нет ничего, что помешало бы им любить друг друга вечно.
Ровно десять лет назад на пути в Валенсию я совершенно случайно оказался в Вероне. На вокзале я ждал поезд, надеясь в глубине души, что он не придёт, и я останусь в твоём городе ещё на какое-то время… Но поезд пришёл. Может быть, его послал герцог, может быть, хранители судьбы забыли перевести стрелки, но он пришёл. Я уехал, уехал навсегда. И только потом я понял, чей образ привиделся мне на вокзале. Это была ты. Вдоль серого перрона ты шла, сияя в белом платье. Сквозь тебя просвечивали фигуры людей, стоявших на перроне в ожидании поезда. Сзади тебя шли Лоренцо и он. Только теперь я понял, что вы возвращались из Собора, где Лоренцо, наконец, повенчал вас. Вы пришли на вокзал, чтобы проводить святого отца в Рим, куда он собирался, чтобы сообщить Ангелу всех влюблённых о вашем венчании.
Благодарю судьбу за то, что она привела меня в Верону, иначе я бы никогда воочию не прикоснулся к твоей тайне, которую ты пожелала раскрыть одинокому страннику. И я никогда не смог бы передать её людям, о чём ты, кажется, просила меня…
Я счастлив за тебя и твою любовь. А как счастлив он, поведавший миру о вашей печальной земной любви! Его просветлевший лик обрадовал небеса, откуда он взирает на вас, как на своих любимых детей. Я даже думаю, что это он приложил руку к вашей встрече и попросил Лоренцо обвенчать вас.
А что Монтекки и Капулетти и подобные им? Они навсегда останутся собой и будут делить на земле своё превосходство, пока человеческая любовь приносится в жертву богатству и почестям этого мира.
Прощай, Джульетта! Я, как и многие другие, любил тебя, и пусть, в тот момент твоё имя звучало по-другому, но это была ты – моя недосягаемая идеальная любовь… Недосягаемая на земле…
К вечеру я снова стал думать, как и где мне устроиться на ночь Лечь прямо на землю я боялся: что, если мне грозит нападение какого-нибудь хищного зверя? Поэтому выбрав на берегу удобное местечко для ночлега, я загородил его со всех сторон сундуками и ящиками, а внутри этой ограды соорудил из досок нечто вроде шалаша.
После этого я принялся строить себе палатку. Я сделал ее из паруса и жердей, которые нарезал в лесу.
Какое жилье мне устроить? Выкопать пещеру или поставить палатку? В конце концов я решил сделать и то и другое.
Я поставил в долине шалаш, огородил его наглухо крепким двойным частоколом выше человеческого роста, а промежутки между кольями заложил хворостом; входил же во двор и выходил со двора по приставной лестнице, как и в моем старом жилище