Вот и наступила холодная зима
когда немного теплеет на улице, и на карниз моего окна собираются голуби и звонко воркуют о начале нового дня. Выходя на прогулку, я часто замечаю, как на дерево собираются в стаи и о чем то чирикают воробьи, не обращая внимания на проходящих людей и проносящиеся мимо них машины. Может они болтают о своих птичьих делах, а может, вспоминают жаркое лето.
Часто я выхожу во двор, чтобы покормить птиц, набираю горсть пшена и рассыпаю его по земле. И тогда со всех деревьев, весело щебеча, слетаются воробьишки и голуби. Среди них есть смельчаки, которые садятся мне ладонь и едят с неё.
Да, наверное, птицам зимой труднее найти себе пищу, поэтому они и живут рядом с нами, ожидая помощи. А мне и не жалко угостить их кусочка ми хлеба или горсткой пшена – они же мои друзья.
<u><span>Точно не помню но, примерно 902 тысячи</span></u>
Припев этой песни мне очень понравился.
Избегнув опасности (от печенегов под г. Васильевым), Владимир построил церковь и устроил великое празднование, наварив меду триста мер. И созвал бояр своих, посадников и старейшин из всех городов и всяких людей много, и роздал бедным триста гривен. Праздновал князь восемь дней, и возвратился в Киев в день Успенья святой Богородицы, и здесь вновь устроил великое празднование. сзывая бесчисленное множество народа. Видя же, что люди его христиане, радовался душей и телом. И так делал постоянно.
И так как любил книжное чтение, то услышал он однажды Евангелие: «Блаженны милостивые, ибо помилованы будут; и еще: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль истребляет и воры подкапывают, но собирайте себе сокровища на небе…» «Благотворящий бедному дает взаймы Богу». Повелел Владимир всякому нищему и бедному приходить на княжий двор и брать все, что надобно, питье и пищу и из казны деньгами. Устроил он и такое: сказав, что «немощные и больные не могут добраться до двора моего», приказал снарядить телеги и, наложив на них хлебы, мясо, рыбу, различные плоды, мед в бочках, а в других квас, развозить по городу, спрашивая: «Где больной, нищий или кто не может ходить?» И раздавали тем все необходимое.
Между Барбосом и Жулькой «царствовало редкое согласие и самая нежная любовь». Она не осуждала своего друга за буйный нрав и дурные манеры. «Она даже и тогда сдерживала свое неудовольствие, когда Барбос, проглотив в несколько приемов свой завтрак, подходил к Жулькиной миске и засовывал свою мокрую мохнатую морду в Жулькину миску». «Они то бегали одна от другой, то устраивали засады, то с притворно сердитым рычанием делали вид, что ожесточенно грызутся между собой».
К умирающей в сарае Жульке прибежал Барбос. «Он был сильно взволнован и принялся сначала визжать, а потом выть, подняв кверху голову». Оказавшись в сарае, «Барбос стремглав бросился к Жульке, и с тихим визгом стал лизать ее в глаза, в морду, в уши. Жулька слабо помахивала хвостом и старалась приподнять голову. В прощании собак было что-то трогательное».
<span>Барбос лег у сарая и громко и выразительно завыл, когда почувствовал, что Жулька умерла.</span>