Еще до школы я много раз слышала слово «Югра» и не могла понять, что это такое. Когда я спросила маму, то она сказала: «Это земля, на которой мы живем, твоя родина». Тогда мне стало интересно, что же это за земля такая? И я долго еще расспрашивала маму об этом.
Моя родина начинается с маленького поселка Сентябрьский, в котором я живу с самого рождения. Построен он был как временный, для людей, обслуживающих большую нефтеперекачивающую станцию. Мама рассказывала, что когда-то не было даже дороги, ведущей в поселок, и рабочих привозили на вертолете. Постепенно в поселке появилась школа, детский сад, ФАП, магазины. Многим рабочим здесь понравилось, и они остались в поселке навсегда.
Теперь мой Сентябрьский похож на небольшой уютный городишко. Все здания находятся близко друг к другу, поэтому от дома до школы можно дойти за пять минут. В поселке есть детские площадки, на которых мы с удовольствием играем круглый год. А зимой у нас появляется снежный городок и ледовая площадка. Наверное, во многих поселках Югры есть все то же самое, но мой поселок интересен еще и своим положением.
Если смотреть на Сентябрьский сверху, то он кажется маленькой монеткой, брошенной на зеленое покрывало тайги. И мне очень нравится жить в таком интересном месте, смотреть, как меняется природа, наблюдать за животными и растениями, которых в городе не увидишь.
Особенно красив поселок осенью. Тайга вокруг окрашивается в желтый, зеленый и красный цвет, и в солнечные дни кажется, что весь лес переливается перламутровыми красками. А на закате небо становится ярко- розовым и сливается с тайгой.
В начале осени мы часто ходим в лес за грибами, ягодами, кедровыми шишками. Часто в лесу попадаются деревья, которым больше ста лет. Удивительно думать, что эти великаны были большими, когда люди еще не знали о югорской нефти. Однажды мы с папой и мамой обняли большой кедр, прижались к нему ушами и слушали, как шумит тайга.
В губернский город NNвъехала небольшая бричка с господином средних лет недурной наружности, не толстым, но и не тонким. Приезд не произвел никакого впечатления на обитателей города. Приезжий остановился в местном трактире. Во время обеда новый посетитель подробнейшим образом спрашивал у слуги, кто раньше содержал это заведение, а кто сейчас, много ли дохода и каков хозяин. Затем приезжий узнал, кто в городе губернатор, кто председатель палаты, кто прокурор, т. е. «не пропустил ни одного значительного чиновника». Помимо городских властей, посетителя интересовали все крупные помещики, а также общее состояние края: не было ли эпидемий в губернии или повального голода. После обеда и продолжительного отдыха господин написал на бумажке чин, имя и фамилию для сообщения в полицию. Спускаясь с лестницы, половой прочитал: «Коллежский советник Павел Иванович Чичиков, помещик, по своим надобностям». Следующий день Чичиков посвятил визитам всем городским чиновникам. Он засвидетельствовал свое почтение даже инспектору врачебной управы и городскому архитектору. Павел Иванович показал себя неплохим психологом, поскольку практически в каждом доме оставил о себе самые благоприятные впечатления — «очень искусно умел польстить каждому». При этом о себе Чичиков говорить избегал, если же разговор переходил на его особу, он отделывался общими фразами и, несколько книжными оборотами. Приезжий стал получать приглашения в дома чиновников. Первым последовало приглашение к губернатору. Собираясь, Чичиков очень тщательно привел себя в порядок. Во время приема гость города сумел показать себя искусным собеседником, он удачно сделал комплимент губернаторше. Мужское общество разделилось на две части. Тонкие мужчины увивались за дамами и танцевали, а толстые в большинстве своем концентрировались у игральных столов. Чичиков присоединился к последним. Здесь он встретил большинство своих старых знакомых. Также Павел Иванович познакомился с богатыми помещиками Маниловым и Собакевичем, о которых тут же навел справки у председателя и почтмейстера. Чичиков быстро очаровал обоих и получил два приглашения пожаловать в гости. На следующий день приезжий отправился к полицмейстеру, где с трех часов после обеда играли в вист до двух часов ночи. Там Чичиков познакомился с Ноздревым, «разбитным малым, который ему после трех-четырех слов начал говорить ты». По очереди Чичиков побывал у всех чиновников, и в городе о нем сложилось хорошее мнение. Он в любой ситуации мог показать в себе светского человека. О чем бы ни заходил разговор, Чичиков был способен его поддержать. Более того, «все это умел облекать какою-то степенностью, умел хорошо держать себя». Все были довольны приездом порядочного человека. Даже Собакевич, который вообще редко когда был доволен своим окружением, признал Павла Ивановича «преприятнейшим человеком». Это мнениев городе сохранялось до тех пор, пока одно странное обстоятельство не ввело обитателей города NNв недоумение.
<span>
</span>
Олицитворение: Города проносят шумы , ящики пронесет грузовов,трамвай расплещет ,перекаты гроз
Эпитет:люди и лошади -ГРУМЫ ,шумики, перекрещенные Думы ,перекошенный,размалёванный ,шум
Объяснение:
Литература развила мой словарный запас, рассказала про давнюю жизнь,научила бегло читать, научила фантазировать.
Литература имеет много приемуществ!
Если бы птицам присваивали воинские звания, то этому гусю следовало бы дать адмирала. Все у него было адмиральское: и выправка, и походка, и тон, каким он разговаривал с прочими деревенскими гусями.
Ходил он важно, обдумывая каждый шаг. Он всегда высоко и неподвижно держал длинную шею, будто нес на голове стакан воды.
Одним словом, Белый гусь был самой важной персоной в деревне. В силу своего высокого положения жил он беспечно и вольготно. На него засматривались лучшие гусыни деревни; ему принадлежали лучшие песчаные отмели.
Но самое главное — то, что плес, на котором я устроил приваду, Белый гусь считал тоже своим. Из-за этого плеса у нас с ним давняя тяжба. Он меня просто не признавал. То он кильватерным строем ведет свою гусиную армаду прямо на удочки. То затеет всей компанией купание как раз у противоположного берега.
Много раз он поедал из банки червей, утаскивал куканы с рыбой. Делал это не воровски, а все с той же степенной неторопливостью. Очевидно, Белый гусь считал, что все в этом мире существует только для него одного и, наверное, очень бы удивился, если бы узнал, что сам-то он принадлежит деревенскому мальчишке Степке, который, если захочет, оттяпает Белому гусю голову, а Степкина мать сварит из него щи со свежей капустой.
Однажды весной, когда я пришел на свое любимое место ловить рыбу, Белый гусь уже был там. Увидев меня, он зашипел, раскинул крылья и двинулся на меня. Подбежавший Степка объяснил, что сейчас у гуся гусята, вот он и бросается на всех.
— А мать-то их где? — спросил я Степку.
— Сироты они. Гусыню машина переехала.
Только теперь я разглядел, что одуванчики, среди которых стоял Белый гусь, ожили и сбились в кучу и испуганно вытягивают желтые головки из травы.
Как-то раз, когда я был на своей приваде, я не заметил, как из-за леса наползла туча, потом налетел вихрь; сразу вокруг все зашумело, и туча прорвалась и обрушилась холодным косым ливнем. Гуси, растопырив крылья, полетели в траву. Под ними спрятались выводки. Вдруг по козырьку кепки что-то стукнуло, и к моим ногам скатилась белая горошина.
Гуси замерли в траве, тревожно перекликаясь.
Белый гусь сидел, высоко вытянув шею. Град бил его по голове, гусь вздрагивал и прикрывал глаза. Когда особенно крупная градина попадала в темя, он тряс головой и снова выпрямлялся.
Туча свирепствовала с нарастающей силой. Гуси не выдержали и побежали, а град гулко барабанил по их пригнутым спинам. То здесь, то там слышался жалобный призывный писк гусят. А к моим ногам скатывались уже не круглые горошины, а куски наспех обкатанного льда.
Туча умчалась так же внезапно, как и появилась. Под солнечными лучами белый 'запорошенный луг на глазах темнел, оттаивал. В поваленной мокрой траве, будто в сетях, запутались иссеченные гусята. Они погибли почти все.
Луг, согретый солнцем, снова зазеленел. И только на его середине никак не растаивала белая кочка. Я подошел ближе. Это был Белый гусь. Он лежал, раскинув могучие крылья и вытянув по траве шею. Серый немигающий глаз глядел вслед улетающей туче. По клюву из маленькой ноздри сбегала струйка крови.
<span>Все двенадцать пушистых «одуванчиков», целые и невредимые, толкаясь и давя друг друга, высыпали наружу из-под крыла Белого гуся. Весело попискивая, они рассыпались по траве, подбирая уцелевшие градины. Перед ними открывался удивительный мир, полный сверкающих трав и солнца.</span>