вы все хотим что-то запретить. Это основной элемент нашей политической культуры. Все мы, возможно, в один миг от попытки запретить то, что кто-то говорит или делает. Ненадежные ответы «это не должно быть позволено» или «должен быть закон против него» являются общими решениями многих воспринимаемых проблем.
Однако, чтобы «запретить» что-то на самом деле не устранить, что бы это ни было. «Это» не погашено; «это» может быть просто вызвано некоторыми различными последствиями. Законодательная проза в торжественном документе - это не какое-то магическое заклинание, которое изгоняет ужасы путем призыва. Сказать, что должен быть закон против вещи, часто не более, чем говорить, что должно быть заклинание против него.
Фактически, «запрет» вещей часто создает новые проблемы. В своей правильной правовой форме запрет устанавливает определенные юридические и принудительные последствия в случае совершения запрещенного деяния: судебный приказ о возмещении ущерба, например, или тюремный срок. Таким образом, запрещение не останавливает происходящее. Это просто означает, что правовая система будет задействована таким образом, которого иначе не было бы.
Более того, в сложном «реальном мире» постоянно меняющихся и смещающихся политических, социальных и экономических отношений общий запрет (и принудительная санкция) иногда может лишь усложнять непростые ситуации. Некоторое поведение может быть обескуражено (эффект сдерживания); но другое поведение будет изменено, чтобы избежать обнаружения. Или поведение может продолжаться по-прежнему, но усугубляется криминализацией всех вовлеченных. Легко удовлетворяемые будут иметь свой «запрет», но последствия могут быть неудачными или непредсказуемыми.
Это не значит спорить о либертарианстве, а тем более анархизме. Вместо этого нужно побуждать к разумному и сбалансированному законотворчеству. Существует позитивная и существенная роль для запретов и принудительных санкций в нашем государстве. Однако такие законы всегда должны приниматься и осуществляться с тревогой. Принятие запрета не является самоцелью. Следует учитывать как вероятные последствия «запрета», так и вмешательства в другие ценности, важные в либеральном обществе.
Поэтому те, кто призывает к тому, чтобы быть «запрещенным», должны задать два простых вопроса. Во-первых, что будет делать запрет в отношении нежелательного поведения? И, во-вторых, какие другие последствия могут вытекать из запрета? Хорошие ответы на оба этих вопроса будут информировать о политическом выборе того, должен ли такой запрет быть реализован, и если да, то каким образом. В результате мы можем даже получить лучшие законы; мы могли бы даже получить запреты, которые действительно работают и являются пропорциональными.
Призыв к тому, чтобы быть «запрещенным», должен стать началом зрелых и конструктивных политических дебатов, а не конца одного. Возможно, настало время запретить просто запрещать вещи.
