Герой произведения – одиннадцатилетний мальчик, который жил и учился в деревне. Его считали «башковитым», потому что он был грамотным, а также к нему часто приходили с облигациями: считалось, что у него счастливый глаз. Но в деревне, где жил наш герой, была только начальная школа и поэтому, чтобы продолжить учиться, ему пришлось уехать в райцентр. В это тяжёлое послевоенное время, в период разрухи и голода, его мать наперекор всем несчастьям собрала и отправила сына учиться. В городе он чувствовал голод еще сильнее, потому что в сельской местности легче добыть себе еду, а в городе все нужно покупать. Мальчику пришлось жить у тети Нади. Он страдал малокровием, поэтому каждый день покупал на рубль стакан молока.
В школе он учился хорошо, на одни пятёрки, кроме французского языка, ему не давалось произношение. Лидия Михайловна, учительница французского, слушая его, бессильно морщилась и закрывала глаза. Однажды наш герой узнает, что можно заработать деньги, играя в «чику», и он начинает играть в эту игру с другими мальчиками. Однако он не позволял себе сильно увлекаться игрой и уходил, как только выигрывал рубль. Но в один день остальные ребята не дали ему уйти с рублем, а заставили играть дальше. Вадик, лучший игрок в «чику», спровоцировал драку. На следующий день несчастный деревенский мальчик приходит в школу весь избитый и Лидии Михайловне рассказывают, что случилось. Когда учительница узнала, что мальчик играет на деньги, то вызвала его на разговор, думая, что деньги он тратит на конфеты, а на самом деле он покупал молоко для лечения. У неё сразу изменилось к нему отношение, и она решила заниматься с ним французским отдельно. Учительница приглашала его к себе домой, угощала ужином, но мальчик не ел из гордости и стеснения. Лидия Михайловна, довольно обеспеченная женщина, очень сочувствовала парню и хотела хоть немного окружить его вниманием и заботой, зная, что он голодает. Но он не принимал помощи доброй учительницы. Она пыталась прислать ему посылку с едой, но он отдал ее обратно. Тогда Лидия Михайловна, чтобы дать мальчику шанс иметь деньги, придумывает игру в «замеряшки». А он, думая, что такой способ будет «честным», соглашается и выигрывает. Директор школы посчитал игру с учеником преступлением, совращением, но так и не разобрался по существу, что заставило учительницу на это. Женщина уезжает к себе на Кубань, но она не забыла мальчика и прислала ему посылку с продуктами и даже с яблоками, которые мальчик никогда не пробовал, а видел только на картинках. Лидия Михайловна – добрый и бескорыстный человек. Даже, лишившись работы, она ни в чем не винит мальчика и не забывает о нем.
Действие происходит в Ельце,где учился юный Бунин и раставание с отцом . Больше не нашёл
И страх их не берет!
Прошу служить у барышни влюбленной!
Ах! амур проклятый!
И слышат, не хотят понять.
За вами примечай
Ой! зелье, баловница...
К лицу ль вам эти лица.
Ничего кроме проказ и ветру на уме.
Опомнитесь, вы старики.
Ночь целую читала...
Вишь, прихоти какие завелись!
И в чтеньи прок-от не велик...
Ей сна нет от французских книг, А мне от русских больно спится.
На весь квартал симфонию гремишь.
У девушек сон утренний так тонок...
Минуй нас пуще всех печалей:
И барский гнев, и барская любовь.
Счастливые часов не наблюдают.
Целый день еще потерпим скуку.
Нельзя ли для прогулок Подальше выбрать закоулок?
<span>Фильм смотрится на одном дыхании. Красиво прорисовали образ малолеток-бродяжек, до мелочей. Панин просто сталь. Интересный ход, у Панина имя Антон :). Это в режиме Макаренко который колонистов воспитывал. Правда в отличии от 1500 тысяч колонистов Макаренко (которых отследило НКВД в течении 25 лет, и которые из преступников превратились в незаурядных людей), героев фильма расчетливо умертвили. Психологическая динамика фильма радует. Самая большая сложность конечно невидимая зрителю. Не было детей - диверсантов (обученных государством). На сайте ФСБ об этом ясно говориться. Но стихийные детские диверсионные группы были. И сыны полка тоже были. Не удержался режиссер, на волне "почернить СССР". </span>
<span>или</span>
<span><span>Конечно, «Сволочи» – лучшее из всего, что снял Атанесян (по крайней мере в полном метре). Конечно, благодаря талантливому и драматически сильному сценарию Кунина Атанесяну удалось показать, что настоящие СВОЛОЧИ – не малолетние уголовники, в основном поневоле, из-за бедствий военного лихолетья, опустившиеся на криминальное дно, а взрослые, создавшие из детей школу подрывников-смертников (в этом смысле одна из лучших сцен – та, где высокий военный чин вермахта, «голос истины» фильма, глядя на трупы расстрелянных в воздухе юных десантников, в ужасе восклицает: «Господи, да это же дети!»). Недаром лишь вначале взрослые наставники именуют своих подопечных сволочами, «не боящимися ни бога, ни черта, ни даже советской власти»: потом они будут ласково звать их засранцами и подкармливать яблоками из спецзапаса. И, конечно, тот факт, что десантную группу забрасывают в Трансильванию (это не шутка!), где в очередной раз окопалось зло, теперь в нацистском обличье, – в высшей степени отраден. Тем не менее у режиссера Атанесяна есть одна серьезная проблема общего порядка: он не умеет снимать кино. Говоря конкретнее, ему не удается связать «движущиеся картинки» в одно целое, в единое действие. Из-за тотального неумения выстраивать и выдерживать заданный ритм и темп Атанесян переходит от кадра к кадру чисто механически: между сценой А и сценой Б нет никакой внутренней связи. В «Сволочах» эта механистичность как будто бы скрадывается затемнениями между кадрами, однако на самом деле проблема лишь усугубляется: не связанные друг с другом, эпизоды становятся декоративными метками. Юные парашютисты неподвижно повисают в сумрачном трансильванском небе на невидимых кукольных веревочках, а воспоминания двух состарившихся главных героев, вместо того чтобы ожить яркими визуальными вспышками-флэшбэками, даются закадровыми голосами с намеренно (и совершенно напрасно) усиленным студийным эхом. Атанесян прямо и бесхитростно снимает то, что видит, а не то, что конструирует, забывая об основополагающем для кинематографа хичкоковском постулате: кино – это не кусок жизни, а кусок торта.</span></span>