.... и постараться не повторять ошибки прошлого, дабы предотвратить начало еще одной войны, которая может принести в будущем еще большие потери человечеству .
1. Рождественская ночь была тихая и только в домах горел свет, девушки и хлопцы еще не вышли колядовать и были очень большие сугробы.
2.Чорт хотел украсть месяц затем чтобы везде была темнота и он хотел отомстить Вакуле.
3.Потому что Вакула разрисовал стену на которой был Святой Петро в день страшнооо суда с ключамт в руках, как тот выганял с ада нечистую силу, перепуганый чорт кидался во все стороны, зная про свою гибель а замкнутые когда то грешники били и ганяли его батогами и всем что под руку попадалось. В то время когда мастео работал над этой картиной и рисовал ее на большой деревянной доске чорт со всей силы пытался помешать ему. но всеравно работу закончили. Доску было внесено в церковь и с тех пор чорт поклялся мстить Вакуле.
4.К Солохе чтобы выпить.
5. не знаю .Сори:(
"Дары Волхвов" заставили задуматься над самопожертвованием, на которое готовы любящие друг друга люди. Он - продал часы, чтобы купить гребень, она - продала волосы, чтобы купить ему цепочку для часов. Влюблённые сердца готовы всё самое дорогое отдать, лишь бы любимому человеку было хорошо. Этот рассказ показал - какая она, настоящая человеческая верность - то, чего в современном обществе нам так не хватает.
Первая детская книга Корнея Чуковского «Крокодил» была опубликована в 1916 году. Она сражу же полюбилась маленьким читателям. Следом за «Крокодилом» появились «Мойдодыр», «Тараканище», «Муха-Цокотуха» и другие сказки. О том, как создавались эти сказки, Корней Иванович написал в статье «Признания старого сказочника»: «Для ребенка отвратительны сказки и песни с печальным концом. Живя иллюзией вечного праздника, дети упрямо заменяют печальные концовки наших сказок и песен благополучными, радостными. … Ибо малые дети не терпят, чтобы в тех сведениях о жизни, какие им дают литература, театр, живопись, был хоть намек на окончательную победу несчастья и зла…Ведь счастье для детей – норма жизни, естественное состояние души…»
«Долгое время мне и в голову не приходило, что из меня выйдет поэт для детей…» - писал Чуковский. Но в жизни случаются разные повороты.
Настоящее имя Чуковского - Николай Васильевич Корнейчуков.
Он родился в бедной семье – его мать была крестьянкой, а отец – петербургский студент, покинул семью, когда Коле было около трех лет. Николай, чтобы помочь семье, перепробовал множество профессий: помогал рыбакам чинить сети, клеил афиши, помогал малярам красит крыши. А каждую свободную минуту он бежал в библиотеку и читал «запоем и без всякого порядка…» Экзамены за гимназический курс он сдал экстерном. При помощи растрепанной книжки «Самоучитель английского языка», купленной на толкучке о самостоятельно выучил английский язык. С 1901 года он печатается в газете «Одесские новости», где пишет о картинах, книгах, делает переводы с английского языка. Из своей длинной фамилии он придумал литературный псевдоним «Корней Чуковский», который впоследствии сделал своим именем и передал это имя по наследству своим детям.
Чуковский рано женился. Заболел старший сын Коля, и надо было его вести в Петроград. Мальчик капризничал, и отец стал ему рассказывать сказочную историю про Крокодила:
Жил да был Крокодил,
Он по улицам ходил,
Папиросы курил,
По-турецки говорил,
Крокодил, Крокодил, Крокодилович!
Такое не раз бывало в литературе для детей: сказка, придуманная для своего ребенка, становилась затем литературным произведением. Мальчик успокоился, но потом попросил еще раз рассказать эту историю. Когда Горький для будущего альманаха «Елка» заказал Чуковскому сказку в духе «Конька-Горбунка», оказалось, что у Чуковского есть подобная сказка. Так появилась первая детская сказка К.И. Чуковского «Крокодил». Иллюстрации к ней сделал художник Ре-Ми (Н. Ремизов)
<span> Вот оно: Он пролежал в больнице весь конец поста и Святую. Уже выздоравливая, он припомнил свои сны, когда еще лежал в жару и бреду. Ему грезилось в болезни, будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу. Все должны были погибнуть, кроме некоторых, весьма немногих, избранных. Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований. Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе. Собирались друг на друга целыми армиями, но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололись и резались, кусали и ели друг друга. В городах целый день били в набат: созывали всех, но кто и для чего зовет, никто не знал того, а все были в тревоге. Оставили самые обыкновенные ремесла, потому что всякий предлагал свои мысли, свои поправки, и не могли согласиться; остановилось земледелие. Кое-где люди сбегались в кучи, соглашались вместе на что-нибудь, клялись не расставаться, — но тотчас же начинали что-нибудь совершенно другое, чем сейчас же сами предполагали, начинали обвинять друг друга, дрались и резались. Начались пожары, начался голод. Все и всё погибало. Язва росла и подвигалась дальше и дальше. Спастись во всем мире могли только несколько человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей, никто не слыхал их слова и голоса.</span>