Во времена выхода поэмы название «Мертвые души» казалось странным, звучало непонятно. Ведь душа человека бессмертна и вдруг — «мертвые души». Само это словосочетание до Гоголя в литературе не употреблялось, хотя случаи скупки и залога документов на умерших крестьян были известны.
Но, кроме наименования числившихся в «ревизских сказках», но ушедших из жизни крепостных, название имело еще и другой, символический, страшный смысл.
Кого же писатель считал «мертвыми душами»? В первую очередь — многочисленных российских помещиков, чьи имения посещает Чичиков и чьи портреты — от Манилова до Плюшкина — Гоголь рисует в жанре острой сатиры. Каждый из них выражает то отжившее и реакционное, что мешает экономическому и культурному развитию России. Это бесплодная мечтательность и легкомыслие (Манилов), жульничество и разгул (Ноздрев), тупость и убожество (Коробочка), бесплодная, бессмысленная скупость (Плюшкин), мрачная тяжеловесность (Собакевич). Никто из них не мог оправдать надежд Гоголя на обновление русской жизни. Все они кажутся отжившими, омертвевшими вместе со своими вкусами, суждениями, предрассудками.
«Мертвые души» — это и погрязшие в воровстве и взяточничестве чиновники, которых Гоголь в самом начале повествования сравнивает с паразитирующими мухами: «Черные фраки мелькали и носились врозь и кучами там и там, как носятся мухи на белом сияющем рафинаде...» Их жены заняты нарядами, балами и сплетнями, они создают общественное мнение и вершат судьбы людей — и мстят всему, что кажется живым и способным мыслить и чувствовать.
А как же сам Павел Иванович Чичиков? Невзирая на мелкую подлость натуры, он все же вызывает у нас некоторую симпатию — своей предприимчивостью, деловитостью, а главное — способностью увлекаться, искренне восхищаться хоть чем-то (молодостью и свежестью губернаторской дочери, например): «Видно, и Чичиковы на несколько минут в жизни обращаются в поэтов». Недаром иногда его реакция на увиденное полностью совпадает с авторской. И крах его аферы вызывает у нас даже некоторое огорчение.
А что же, собственно, народ? Наиболее детально Гоголь знакомит нас с людьми услужающими — Селифаном и Петрушкой. Это, конечно, не «мертвые души», их можно назвать «спящими», ибо им еще очень далеко до осознания собственного положения.
Понятие «мертвые души» — это и покупка мертвых душ, и мертвенность как признак живых персонажей. Омертвение человеческой души и вместе с тем ее грядущее, горячо желаемое автором возрождение стали основной идеей поэмы. Смысл заглавия при этом служил завязкой сюжета, двигающей силой развития действия «Мертвых душ». Драматическая и мучительная история продолжения поэмы свидетельствует о попытках Гоголя найти в России и показать читателям «живые души». Эти попытки не увенчались успехом. Но великое творение мастера по-прежнему служит предостережением против косности, жестокости, омертвения человеческого духа.
про то как медвежонка привезли пожить в дом
<span>
</span>
Характеристика героя ШвабринАлексей Иванович Швабрин - молодой аристократ, офицер, который попал в Белгородскую крепость за то, что на дуэли убил своего соперника
Пересказ
Главный герой, Рудый Панько, известный рассказчик баек, начинает свое очередное повествование, подтверждающее поверье: если «захочет обморочить дьявольская сила, то обморочит; ей-богу, обморочит». Он вспоминает давнюю историю, случившуюся с его дедом.
Однажды дед взял их с братом, тогда еще мальчишек, гонять воробьев и сорок на баштане. Проезжали мимо знакомые чумаки. Стал их дед угощать дынями, а внуков попросил сплясать казачка. Да сам не усидел и пустился в пляс. И случилась здесь чертовщина какая-то. Только захотел дед «разгуляться и выметнуть ногами на вихорь какую-то свою штуку — не подымаются ноги, да и только». Пустился снова, да не вытанцовывается, оглянулся, ничего знакомого не увидел, а только гладкое поле. Стал приглядываться, наткнулся на дорожку в темноте. В стороне от дорожки на могилке вспыхнула свечка. Решил он, что это клад, да копать было нечем. Чтобы не потерять это место, повалил большую ветку дерева.
На другой день, чуть стало смеркаться в поле, дед взял заступ и лопату и пошел искать клад. Но так и не нашел, только дождь его замочил. Обругал дед сатану и вернулся ни с чем. На следующий день дед, как ни в чем не бывало, пошел на баштан выкопать грядку для поздних тыкв. А когда проходил мимо того заколдованного места, зашел на его середину и ударил заступом в сердцах. И вдруг опять очутился в том же самом поле. Нашел тайник, отпихнул камень, да решил табаку понюхать. Вдруг кто-то чихнул сзади. Огляделся - никого. Стал копать, увидел котел. Тут нечисть начала его пугать: попеременно появлялись перед ним птичий нос, баранья голова и медведь. Страшно было так, что хотел уже дед все бросить, но жалко было расставаться с кладом. Схватил он кое-как котел и «давай бежать, сколько доставало духу; только слышит, что сзади что-то так и чешет прутьями по ногам...»
...Уже давно с хутора пришла мать с горшком горячих галушек, все повечеряли, мать вымыла посуду, а деда все нет. Вымыла она горшок и вышла на кухню, а там дед оказался. Он расхвастался, открыл котел, а там: «Что ж бы, вы думали, такое там было? ну по малой мере, подумавши хорошенько, а? золото? Вот то-то, что не золото: сор, дрязг... стыдно сказать, что такое».
<span>С той поры дед и внукам наказал не верить черту: «И бывало, как услышит, что в ином месте неспокойно, сам крестится и нас заставляет. А место заколдованное плетнем загородил и весь бурьян и сор, который выгребал из баштана, бросал туда. Так на этом месте ничего доброго никогда и не выросло»</span>