Обсуждая события прошлого, мы очень часто совершаем ошибку, оценивая их по меркам сегодняшнего дня, и напротив, рассуждаем о нынешних проблемах с позиций прошлого.
Вот, к примеру, российский историк и публицист Борис Соколов пишет:
Фактически СССР вступил во Вторую мировую войну 17 сентября 1939 года, когда Красная армия без объявления войны вторглась на территорию Польши и оккупировала Западную Украину, Западную Белоруссию и Виленский коридор. И Советский Союз вступил в войну как агрессор. Точно такими же актами агрессии были оккупация Прибалтики, Бессарабии, Северной Буковины и нападение на Финляндию. И от того, что 22 июня 1941 года Гитлер напал на Сталина, СССР не перестал быть агрессором.
Так ли это? Представим такую ситуацию: в стране А безраздельно правит диктатор, все права и свободы граждан в этой стране либо ограничены, либо вовсе упразднены за ненадобностью, людей, которые высказывают критические мнения о диктаторе и его приближенных, под разными предлогами бросают в застенки. В этих условиях держава Б вводит свои войска на территорию страны А, смещает диктатора и предает его суду, ликвидирует репрессивный аппарат, создает условия для проведения в стране демократических выборов, после чего убирается восвояси.
Можно ли действия державы Б расценивать как акт агрессии? Нет, так как, во-первых, в послевоенном международном законодательстве закреплен приоритет прав человека, а, во-вторых, держава ничего себе не присвоила.
С этой точки зрения, СССР, осуществивший вторжение на территорию Польши и оккупировавший Западную Украину, Западную Белоруссию и др., безусловно, был агрессором, потому что: 1. Его никто туда не звал; 2. Он прибрал эти территории себе.
Однако, этот вывод следует, если руководствоваться нынешними представлениями о добре и зле. В ту пору эти представления были несколько иными.
Сейчас уже очевидно, что если бы Сталин не отодвинул западную границу СССР, то у вермахта хватило бы запала и моторесурса, чтобы не только форсировать Волгу, но и дойти до Урала. На этом СССР, вероятнее всего, прекратил бы свое существование. Иными словами, ползучее или, как сейчас принято говорить, гибридное продвижение СССР на Запад от Финляндии до Бессарабии - это для той эпохи была вынужденная и, как выяснилось, вполне обоснованная мера, призванная обеспечить безопасность страны.
Так, может быть, в условиях, когда НАТО подбирается к границам России, планируемая Генштабом РФ аннексия Юго-Восточной Украины это тоже вынужденная мера? Путин же явно берет пример со Сталина.
Нет, времена изменились и сейчас международное законодательство однозначно трактует это как агрессию. А если учесть, что эпоха танковых клиньев сошла на нет, то вдобавок эта агрессия представляется совершенно бессмысленной.
В том, что люди верили, что когда человек умирает, его душа потом переселяется в другое тело
Кровавое законодательство - " - законы против бродяг и нищих, издававшиеся в Англии в конце XV-XVI вв.
Англиканская церковь -одна из основных протестантских церквей, появившихся в ходе Реформации (хотя некоторые исследователи считают англиканство самостоятельным направлением в христианстве, а не течением в рамках протестантизма )
В 15 - 16м веках в Европе в результате движения Реформации появились большие группы верующих христиан, не согласных с усилением власти католицизма и непосредственно Папы Римского. В ряде стран такие протестные настроения поддерживались на уровне монархов, например, английского короля Генри Восьмого, желавшего прекратить зависимость Англии от Рима и основавшего национальную, англиканскую протестантскую церковь. Позже, в 16-17х веках образовались Высокая церковь, настаивающая на важности церковных облачений, обрядов и архитектуры, и Низкая церковь, или Евангелическая, отрицавшая необходимость соблюдения внешней символики и другой церковной атрибутики. В Германии последователи учения Мартина Лютера назывались лютеранами, а во Франции Жана Кальвена - кальвинистами.
Том Сойер<span> — подросток из маленького провинциального городка на Миссисипи, большой непоседа, непослушный мальчишка, питающий зависть к настоящей свободе своего знакомца беспризорного Гекльберри Финна. Стесненный бесконечными благочестивыми наставлениями, которые заставляет его выслушивать воспитывающая Т. тетя Полли, он вечно ей досаждает, подвергаясь всякий раз наказанию, превращающемуся в игру. Скучая на уроках в воскресной школе, Т. всегда готов на самые отчаянные приключения, о которых он прочитал в книжках про пиратов, благородных грабителей, их прекрасных пленниц и зарытых кладах. Мальчишеские затеи неожиданно сталкивают Т. с далеко не детскими проблемами повседневной жизни городка. Безмятежность и чувство собственной защищенности в мире, овеянном для него романтикой, поколеблены у Т. после соприкосновения с новым, хотя и не открывающимся ему во всей полноте миром взрослых. Из непростых, даже опасных ситуаций Т. выбирается не при помощи трезвого размышления, а по наитию, ведомый увлекающей его выдумкой. Неискоренимая жажда приключений и эффектных поступков в конце концов помогает Т. взойти на вершину, прославившись не только среди сверстников, но и во всем городке. Т. приданы черты, характерные в особенности для персонажей английской детской литературы, воспевавшей живых мальчиков, призванных быть лидерами среди своих сверстников. Он несерьезен и в своих серьезных предприятиях, потому что не видит их важности, однако, все на свете превращая в игру, играет с отменной серьезностью. Т. не раздумывает, заслуживают ли оправдания применяемые к нему воспитательные средства (розга за недисциплинированность в школе, побелка забора в праздничный день за шалость дома или испачканный костюм), а также не представляет истинной природы ценностей, которые ему хотели бы привить. Представления Тома о нравственности по-детски неопределенны, но он отнюдь не посягает на общественные нормы.</span>