Я считаю, что врач - это удивительная професия, и именно по этому я хочу помогать людям и стать врачом!
Третья встреча Сони и Раскольникова происходит перед тем, как главный герой является с повинной в контору. Эта встреча также проходит в комнате Соне. Девушка надевает на Раскольникова крест и просит его перекреститься "хотя бы раз". Раскольников соглашается. Он волнуется, но пытается скрыть свое волнение под маской нахальства и пренебрежения. После этого Раскольников, не прощаясь, уходит один, однако Соня незаметно идет следом за ним. Сначала Раскольников идет на перекресток, где встает на колени перед народом.
После этого молодой человек отправляется в контору. В конторе Раскольников трусит и не решается признаться в преступлении. Выйдя из конторы, он встречает испуганную, страдающую Соню. Увидев ее лицо, молодой человек во второй раз подымается в контору и на этот раз признается в преступлении. После этого повествование в романе обрывается. Далее читатели встречают Соню и Раскольникова уже на каторге в Сибири.
Метафора - скрытое сравнение. "Лишь паутины тонкий волос... " - нет слов "как, словно", с помощью которых можно было бы передать по-другому эти слова.
Олицетворение - перенос одушвленности на неодушевленный предмет. "Ветер стонет".
Гофман родился в семье Кристофа Людвига Гофмана (1736—1797), однако когда мальчику было три года, его родители разошлись, и он воспитывался в доме бабушки по материнской линии под влиянием своего дяди-юриста, человека умного и талантливого, склонного к фантастике и мистике. Гофман рано продемонстрировал способности к музыке и рисованию. Но, не без влияния дяди, Гофман выбрал себе стезю юриспруденции, из которой всю свою последующую жизнь пытался вырваться и зарабатывать искусствами.
В 1800 году Гофман прекрасно окончил курс юридических наук в Кёнигсбергском университете и связал свою жизнь с государственной службой[1]. В этом же году он покинул Кёнигсберг и до 1807 года работал в разных чинах, в свободное время занимаясь музыкой и рисованием. Впоследствии попытки его зарабатывать на жизнь искусством приводили к бедности и бедствиям, лишь после 1813 года дела его пошли лучше после получения небольшого наследства. Место капельмейстера в Дрездене ненадолго удовлетворило его профессиональные амбиции; после 1815 он потерял это место и принуждён был снова поступить на ненавистную службу, уже в Берлине. Однако новое место давало и заработок, и оставляло много времени для творчества.
Чувствуя отвращение к мещанским «чайным» обществам, Гофман проводил большую часть вечеров, а иногда и часть ночи, в винном погребке. Расстроив себе вином и бессонницей нервы, Гофман приходил домой и садился писать; ужасы, создаваемые его воображением, иногда приводили в страх его самого. А в узаконенный час Гофман уже сидел на службе и усердно работал.
Своё мировоззрение Гофман проводит в длинном ряде бесподобных в своём роде фантастических повестей и сказок. В них он искусно смешивает чудесное всех веков и народов с личным вымыслом, то мрачно-болезненным, то грациозно-весёлым и насмешливым.
В свою пору немецкая критика была не очень высокого мнения о Гофмане; там предпочитали романтизм глубокомысленный и серьёзный, без примеси сарказма и сатиры. Гораздо популярнее Гофман был в других странах Европы и в Северной Америке; в России Белинский назвал его «одним из величайших немецких поэтов, живописцем внутреннего мира», а Достоевский перечитал всего Гофмана по-русски и на языке оригинала.
В 46 лет от роду Гофман был окончательно истощён своим образом жизни; но и на смертном одре он сохранил силу воображения и остроумие. Умер в Берлине, похоронен на Иерусалимском кладбище Берлина в районе Кройцберг.
Жизни Гофмана и его произведениям посвящена опера Жака Оффенбаха «Сказки Гофмана» и поэма М. Бажана «Ночь Гофмана».