В кризисном, голодном, зарастающем травой Петрограде, когда город, перестав быть столицей, переходил в природу, стал почти призраком, Гумилев, как и другие замечательные поэты серебряного века, писал свои замечательные стихи. Сбылось то, о чем написала Ахматова:
И в этом Петрограде, а не в Африке или в Париже, без всяких усилий, словно услышав откуда-то готовое, написал Гумилев свое лучшее произведение, которого и сам не понимал. Меньше часа ушло на создание этого божественного текста.
В этих стихах невероятно человеческая, до этого нигде у Гумилева не звучавшая интонация:
Это произведение - автоэпитафия, в котором поэт предвидит 1921 год, собственную смерть.
Но самое удивительное заключается в другом: стихи, внешне абсолютно иррациональные, бессознательно подытоживают главные темы в лирике Гумилева, переформулируя их чуть более поэтично.
это воспоминание об ужасе, который поэт однажды испытал в Африке, глядя на звезды, когда, мысленно соединяя созвездия светящимися линиями, увидел страшный светящийся зоосад: Большую Медведицу (ему показалось, что она движется), Лебедя, Коня. Этот зоопарк — всего лишь звездное небо, сокрытое за аморфными созвездиями. Но
— присутствует ощущение порога, за которым человечество ждет некий новый этап.
это обретение того состояния духа, о котором мечтал герой. Должна раствориться, погибнуть плотская оболочка
а освобожденный, наконец, дух, не зная преград, пойдет странствовать по времени и пространству.