Впервые мы видим Запорожскую Сечь глазами Остапа и Андрия, сыновей Тараса Бульбы. Сначала — предместье с кузницами, лавками, пекарнями, шинками, «...которое одевало и кормило Сечь, умевшую только гулять да палить из ружей» . Потом — сама Запорожская Сечь, где по полю были разбросаны курени, которые напоминали отдельные государства. В каждом курене был свой атаман, свой запас провизии, свой кашевар. Несмотря на это все казаки подчинялись кошевому — атаману, «который выбирался из своих же запорожских казаков» . Все важные вопросы решали сообща, на общем собрании.
Прием в Сечь был прост — надо было сказать: «Верую в Христа, в святую Троицу» и перекреститься. На Сечи была церковь, куда казаки исправно ходили на службу, но о посте и слышать не хотели.
Законов на Сечи было мало, но они были слишком жестокими. Если казак проворовался, украл какую-нибудь безделицу, это считалось позором для всего казачества. Казака привязывали к позорному столбу и клали возле него дубину. Каждый, проходящий мимо, обязан был ударить его дубиной. Это продолжалось до тех пор, пока казак не умирал. Не платившего должника привязывали к пушке. Он сидел там до тех пор, пока кто-нибудь из друзей не выкупал его. Но больше, чем воров и должников, на Сечи не любили убийц. За убийство кара была жесточайшая: «Вырыли яму, пустили туда живого убийцу и сверх него поставили гроб с убиенным. Потом обоих засыпали землей» . .
Каждый из запорожцев готов был умереть за своего товарища и свое Отечество. Тарас Бульба, произнося речь перед боем, говорил казакам: «Нет уз святее товарищества» . Сам он именно так считал. Поэтому и убил своего сына Андрия, когда узнал, что тот предал товарищей и Отечество.
Казаки всему учились сами, «юношество воспитывалось и образовывалось в ней одним опытом, в самом пылу битв» . Главным занятием запорожцев была война. «Победить или погибнуть» — таков девиз казаков, который они писали на своем оружии.
И все же, мне кажется, что никакие исторические заслуги не могут оправдать жестокости казаков к своим же соплеменникам и к людям иной веры. Хотя и запорожцев никто не щадил: вспомним страшную казнь Остапа и Тараса Бульбы.
Запорожская вольница, непритязательный быт, разгульные обычаи, строгие законы закаляли и воспитывали казаков. Они становились храбрыми и бесстрашными, выносливыми и умелыми, защитниками веры и своего народа.
Он вел разгульный образ жизни, жил в свое удовольствие, не задумываясь о том, что рано или поздно все это сойдет на нет. Сын Дубровского совсем не похож на него характером, хотя, может быть, это сам Питер и то общество, что было рядом все это время изменили его в худшую сторону. Поэтому, когда он приехал хоронить отца, никак не мог вновь привыкнуть к деревни, где было совсем не похоже на предыдущую его жизнь.
Анализ стихотворения Самойлова «Сороковые»
Имя Давида Самойлова мало что может сказать современному поколению, хотя еще полвека назад оно было на слуху у подавляющего большинства жителей СССР. Это достаточно известный поэт-фронтовик, на стихи которого было создано множество песен. Практически все они посвящены событиям Великой Отечественной войны, которая круто изменила жизнь 20-летнего московского паренька, вынужденного оставить литературный институт и стать пехотинцем. Однако именно в 1941 году Давид Самойлов начал печатать свои первые стихи, посвященные фронтовым событиям, которые впоследствии вошли в его дебютный сборник под названием «Ближние страны».
Позже автор вновь вернулся к теме войны, написав в 1961 году свое знаменитое стихотворение «Сороковые». Спустя почти два десятка лет Давид Самойлов по-прежнему не мог избавиться от того ужаса, который ему довелось пережить на фронте. Война для него – это «извещенья похоронные и перестуки эшелонные», толпы беженцев, которые пытаются прорваться в тыл. Однако именно на этот сложный период истории пришлась молодость поэта, который даже под свистом пуль не утратил способности остро чувствовать окружающий мир, кокетничать с незнакомыми девчонками и хромать сильнее из-за ранения, чтобы произвести на них впечатление.
Все имущество поэта составляет «табак в кисете» да «мундштук наборный», которым автор очень гордится. Сам он «худой, веселый и задорный», словно бы и нет войны. Но именно ощущение постоянной опасности обостряет чувства людей, которые начинают ценить каждое мгновение своей жизни. Видимо, поэтому даже незначительные события военного периода так прочно врезались в память Давида Самойлова и спустя 20 лет трансформировались в стихотворение, наполненное легкой грустью, запоздалой тревогой, безудержной лихостью и даже некоторым позерством. Впрочем, все это присуще молодости. И спустя годы автор, вспоминая прошлое, не перестает удивляться тому, что жизнь сплела в один причудливый клубок такие понятия, как «война, беда, мечта и юность», которые, казалось бы, несовместимы. Но возраст все же берет свое, к постоянному гулу шпал и самолетов, рокоту артиллерии и виду погорельцем привыкаешь так же быстро, как и простым радостям мирной жизни, которые на войне кажутся недосягаемыми. Однако это не мешает поэту наслаждаться жизнью только потому, что он молод и полон сил, а также веры в то, что рано или поздно весь ужас войны закончится. Никому не дано знать, удастся ли в ней выжить, и осознание простой истины, что в любой момент можно погибнуть, заставляет дышать полной грудью. «Война гуляет по России, а мы такие молодые» — в этой фразе заключена суть всего стихотворения, которым автор хотел подчеркнуть, что даже на фронте можно не разучиться радоваться мелочам, которые спустя годы вспоминаешь с теплотой и ностальгией.
Для любви нужно слышать, чуствовать, понимать человека. Ведь поменьше ссор и скандалов сближает людей. Надо людить его улыбку, его манеру общаться, его чуства! Никогда не раздражаться любимым. Вот что нужно ещё для юбви! А самое важное-это просто любить!
Talon — известный петербургский ресторатор
Каверин — Каверин, Пётр Павлович (1794—1855) — член Союза благоденствия, приятель А. С. Пушкина
Озеров — актёр
Младая Семёнова — актриса
Дидло — балетный танцор и балетмейстер
Истомина — знаменитая балерина
Чадаев — Чаадаев, Пётр Яковлевич
Наполеон, кукла чугунная
Толстой — Фёдор
Зизи — Евпраксия Вульф, барышня из семьи Осиповых, жившая в Тригорском по соседству с Михайловским
Альбан (Альбани) — итальянский художник XVII века, ценился за изящество и тщательную отделку своих картин
Вери — парижский ресторатор
Лепаж — ружейный мастер.
Упомянутые писатели
Ювенал
Гомер, Омир
Феокрит
Адам Смит
Назон — Овидий (Публий Овидий Назон), автор «Искусства любви».
Фонвизин, друг свободы
переимчивый Княжнин
Катенин — П. Катенин перевёл «Сида» П. Корнеля, и в этом переводе трагедия была поставлена на петербургской сцене в 1822 г.
Корнель
колкий Шаховской
Руссо
важный Гримм
Сей
Бентам
пиит («как описал себя пиит») — Муравьёв, «Богине Невы»
Торкват — Торквато Тассо
Гордая лира Альбиона — Байрон
Певец Гюльнары — Байрон. В 1810 г. он переплыл Дарданельский пролив (Геллеспонт), чтобы проверить реальную возможность мифа о Леандре и Геро. Об этом Байрон сообщал в примечаниях к «Абидосской невесте» и ко 2-й песне «Дон-Жуана»
певец Гяура и Жуана — Байрон
Петрарка
Кант
Шиллер
Гёте
Ричардсон
Богданович
Парни
Е. А. Баратынский (Боратынкий)
Шатобриан
Языков
Критик строгий — В. Кюхельбекер, напечатавший в альманахе «Мнемозина» (ч. 2, 1824) статью «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие». Кюхельбекер резко нападал на модный жанр унылой элегии, приписывая распространение элегического стиля влиянию Жуковского, и призывал поэтов отказаться от элегий и писать оды
Прадт — популярный в своё время либеральный французский публицист. Он печатал отдельными брошюрами обозрения европейских политических событий
W. Scott — Вальтер Скотт
Лафонтен
Другой поэт роскошным слогом Живописал нам первый снег — Вяземский
Виргилий
Расин
Сенека
Мартын Задека
Дельвиг
Левшин