Основные события этой любви происходят осенью. По моему мнению, осень - это очень символичный образ. Именно в это время года мы больше всего тоскуем по прошлому, по былым временам; человек, а особенно, безнадежно влюбленный, легко может впасть в депрессию, отчаяние. Осень - это окончание нежной, вдохновляющей весны и теплого, греющего лета. Такое же длительное единственное счастье вдруг оборвалось в жизни Георгия Желткова.
<span>Георгий Желтков, влюбившийся в Веру с первых минут, с первого взгляда, около восьми лет хранил верность, преданность этой женщине. Для него было отрадой писать ей письма, даже не требуя ответов; мельком видеть ее на светских вечерах, хранить те вещи, к которым прикасалась Вера. Пожалуй, это и есть то самое, настоящее чувство, когда только отдаешь всего себя, готов пойти на все ради любимого человека; когда рад просто видеть, слышать и чувствовать его. </span>
<span>Вера же, женщина замужняя и привыкшая к бытовым, уже притупившимся чувствам, никак не реагировала на послания Желткова. У нее даже не возникало желания узнать, кто же этот господин, ведь тогда бы в обществе пошли толки и сплетни. Общественное мнение стало для Веры Николаевны важнее своего личного счастья и судьбы. Но все-таки раздумья об этом странном господине нередко возникали в ее голове. Очень символичной стала фраза Аносова:"Может быть, твой жизненный путь, Верочка, пересекла именно такая любовь, о которой грезят женщины и на которую больше не способны мужчины". Я думаю, Вера еще не раз после смерти Желткова вспоминала эти слова. </span>
<span>Эта любовь явилась трагедией для обоих героев: Желтков все же был несчастен безответностью, нереальностью своей любви; в Вере внутри что-то сломалось, но за этим последовало возрождение, ее духовный рост. Вера теперь не сможет жить прежней жизнью, она будет ждать чего-то большего, искать свой идеал. Однако Вере не удалось в свое время принять этот идеал. Я думаю, Вера пронесет любовь Желткова через всю свою жизнь и будет хранить ее как величайшую тайну в мире.</span>
Література - це сукупність писаних і друкованих творів певного народу, епохи, людства. Література відображає та зберігає знання й культуру народу та певного історичного періоду.
<span>Я учусь в той же школе, где когда-то учились мама и папа. Папу почему-то никто не запомнил. А маму запомнили многие. «У нее были прекрасные внешние данные!» – сказала как-то учительница литературы, которая заодно руководит у нас драматическим кружком. И придирчиво оглядела меня. Это было бы еще ничего: за «внешние данные» пока что отметок не ставят. Но оказалось, что и внутренние данные у мамы тоже были гораздо лучше, чем у меня. К примеру, все помнили, что мама никогда не гоняла клюшкой консервные банки и не любила играть в «расшибалочку».
</span>К трибуне зашагал огромный мужчина. Мне показалось, что здоровее его в зале не было ни одного человека.– Это Андрюша… – сказала старушка. И опять по-своему улыбнулась.В разных концах зала тоже зашептали:– Андрюша… Андрюша…– Его тут все знают? – спросил я старушку.– А как же! Он был совсем слабый. Совсем…<span>Я тоже знал об этом бывшем папином пациенте.
</span>И еще двое бывших больных сказали, что с помощью папы они «второй раз родились». Я понимал, что им бы не хотелось больше рождаться с папиной помощью… Но все они смотрели на папу так, будто с ним были связаны какие-то очень хорошие воспоминания. А ведь он, между прочим, их оперировал…Я сидел и делал разные фантастические предположения. «Вот если бы я учился на одни только пятерки – чего на самом деле никогда в жизни не будет! – и меня бы стали вдруг хвалить на школьном собрании, многим ребятам это бы не понравилось. Я уверен…» А тут все врачи, медсестры и нянечки так улыбались, словно их самих за что-то благодарили. «Почему? – думал я. – Наверное, потому, что они любят папу…»<span>А потом был концерт. А потом были танцы… И снова к папе подходили женщины: они приглашали его танцевать. И я опять ужасно страдал оттого, что мама и бабушка не видят всего этого.</span>