<span>І неспадзявана адбылося незвычайнае: ціхая, нявідная, у жнівеньскім
росквіце рабіна заружавела, зазырчэла яркім, кідкім хараством, гарачым
полымем агністых гронак. І не адны вочы, не абыякавыя, не ачарсцвелыя ў
жыццёвых пакутах да хараства, глядзелі здзіўлена, зачаравана: «Глядзі
ты!..» Як тая рабіна, цвіла ў гэтае лета Ганна. Яшчэ, здаецца,
учора была гарэза, падлетак, а вось ужо, глядзіце - у самай добрай пары
дзяўчына, у самай красе сваёй! Калі толькі вырасла! Глядзелі на
Ганну, разважалі і - за малым выключэннем прыдзір з жанок - згаджаліся:
выспела, нявеста, нічога не скажаш! Часам пры гэтых гаворках - асабліва
жанкі - успаміналі Ганніну маці-нябожчыцу, казалі, што дачка ва ўсім
выйшла ў матку. З аблічча - дык як вылітая: і невялікая ростам, і не
гладкая - худая, можна сказаць, і плечы, як у маткі, вузкія, і рукі
тонкія. І косы чорныя, густыя, аж блішчаць, бы намочаныя, і смуглявасць
на твары такая ж, і шчочкі таксама ж выпінаюцца. Іншы раз языкі
жанок - прыдзір ці зайздросніц - меркавалі, што грудзі ў Ганны
малаватыя, як кулачкі: чым толькі дзіця карміць будзе, калі давядзецца?
Але пры ўсім тым - нават прыдзіры і зайздросніцы не пярэчылі - Ганну
ніяк нельга было палічыць за кволую: збоку, з аднаго позірку відаць было
- крамяная ў Цімоха дзяўчына, дужая, сілаю ўся налілася! Вунь якая
пругкая ў хадзе, спрытная якая ў рухах, так і відаць - маладосць, сіла ў
кожнай жылачцы! <span>Той, каму быў час і ахвота прыглядацца, хто
лепш бачыў Ганну, заўважаў, што перамянілася яна не толькі з аблічча.
Багата што інакшае было і ў тым, як яна хадзіла між людзей, - стрымана і
паважней, як трымалася з хлопцамі, - стражэй і з нейкай кплівасцю.
Нават смяялася цяпер яна інакш, як дасюль, - смех быў ужо не
бесклапотны, не пусты па-дзіцячы, у ім таксама звычайна чулася
кплівасць; і штосьці як бы таілася ў гэтым смеху. І глядзела яна інакш, -
нядаўна адно дзікавата-цікаўнымі вачыма. Як і раней, не было,
здавалася, такой хвіліны, каб вочы яе, вільготна-цёмныя, падобныя на
спелыя вішні, былі абыякавыя, нудлівыя, увесь час блішчэла, ззяла ў іх
няўціхнае хваляванне. Але сачылі яны з-пад шаўкавіста-чорных смелых
броваў цяпер з падсцярожлівай, пільнай уважнасцю і, здавалася, толькі і
чакалі выпадку кпліва падсмяяцца. Іншы раз маглі яны, як і раней,
бліснуць весялосцю, але часта, вельмі часта гарэлі ў іх недавер'е і
насмешка. У іх таксама ж нешта таілася, у цудоўных вішнёва-чорных вачах.
</span></span>
Наиболее точные рифмы для «моро́з»
:унёс ,нанёс ,белёс ,снёс ,привёз,возрос,перерос.
Рифма к слову «воево́да»:преподал
невзгода
перепродал
заводы
метода
свобода
продал
подал
года
подвода
народы
непогода
В первое наше знакомство с Владимиром Дубровским перед нами предстает молодой, уверенный в себе и своем будущем дворянин, гвардейский корнет, мало когда задумывающийся о том, откуда берутся деньги и сколько их у его отца есть. С проблемой нехватки денег Владимир никогда не сталкивался, потому как, будучи единственным сыном своего отца, хоть далеко и небогатого дворянина, он “получал из дому более, нежели должен был ожидать”. А, известное дело, если деньги достаются легко, то очень легко с ними и расставаться. Так было и с Владимиром: “Он позволял себе роскошные прихоти, играл в карты и входил в долги, не заботясь о будущем и предвидя себе рано или поздно богатую невесту, мечту бедной молодости”. Одним словом, наследник Андрея Гавриловича Дубровского в первое наше с ним знакомство показался нам ничуть не выдающимся, молодому человеку были свойственны все те шалости и поступки, которые, не задумываясь, можно приписать почти всем молодым людям его возраста и сословия.
Читая о праздном времяпрепровождении юного Владимира в кругу своих друзей, представляешь, забегая наперед, этого молодого человека в недалеком будущем этаким самодовольным, глухим к чужим бедам, а порой и жестоким барином — подобием Кирилы Петровича Троекурова. Но очень скоро начинаешь понимать, что представления эти были ложными, потому как Владимир Дубровский — настоящий сын своего отца: такой же честный, справедливый, порядочный. Время, проведенное в кадетском корпусе, нисколько не повлияло на врожденные и заложенные отцом в детстве благородные качества. Узнав о болезни Андрея Гавриловича, сын, ни минуты не колеблясь, направляется к нему в поместье. Очень корит он себя за то, что долго не получая письма от родителя, сам не удосужился справиться о его здоровье.
Родина для юного Дубровского — это не просто слово. Подъезжая к родительскому дому, узнавая родные и знакомые с детства места, “он смотрел вокруг себя с волнением неописанным”. Все в нём вызывало трепет и боль: и “березки, которые при нем только что были посажены около забора”, а теперь стали “высокими ветвистыми деревьями”, и “двор, некогда украшенный тремя правильными цветниками”. Умиление и жалость вызвала у Владимира добрая его няня Егоровна, которую при встрече юноша обнял с нескрываемой любовью. Про встречу Владимира и Андрея Гавриловича написано всего несколько слов: “...Владимир с жаром обнял отца своего”. Но и этих нескольких слов достаточно для того, чтобы сделать вывод: сыновнее сердце за столь долгую разлуку не остыло, оно полно жалости, любви и сострадания. Более того, в этих нескольких словах, которыми автор передал встречу отца и сына, на мой взгляд, весь Владимир — прямой, сдержанный, немногословный — точная копия своего отца.
Узнав о причине болезни Андрея Гавриловича, о том, как обошелся с ним Троекуров, молодой Дубровский собирается мстить. Сносить обиды — не в его правилах. Но обида не ослепила Владимира: устраивая на дорогах разбои, он подвергает преследованию только виновных, по его мнению, людей, тех, которые из-за денег лишились своих человеческих качеств.
Присуще Дубровскому и чувство товарищества. Поймав на дороге приказчика с деньгами для гвардейского офицера, он не отобрал эти деньги, а возвратил их обратно. Потом, при встрече с матерью этого офицера, он скажет: “Знайте, что Дубровский сам был гвардейским офицером, он не захочет обидеть товарища”.
<span> О благородстве и доброте Дубровского говорит и тот факт, что все жители бывшего имения отца тут же перешли на его сторону и готовы были сложить за него свои головы. Но принять такую жертву Владимир не согласился. Понимая обреченность своего и их положения, Дубровский в конце повести велит крестьянам разойтись и смириться. Это самое лучшее, что мог он для них сделать. </span>
<span>Басня - от глагола "бати, баяти"(говорить, рассказывать) </span>