Жили-были старик со старухой. Старуха всё хлопочет по хозяйству да ворчит на старика, а старик всё пьянствует да бранит старуху.
Как-то раз говорит старик:
— Эй, старая! Испеки-ка ты мне колобок!
— Да ты, алкоголик, совсем рехнулся. Из чего печь-то? Ты всё пропил! Муки, и той не осталось.
— Не спорь! Поскреби, помети. Наверняка ж, где-то припрятала!
Делать нечего — поскребла, помела, набрала немного муки, замесила, зажарила и поставила остудить. Колобок остывает, а старик со старухой знай себе бранятся и спорят, кто кому жизнь загубил. Лежит колобок и думает: «Ой, не нравится мне тут. Уйду-ка я от них. Отдамся тому, кто получше» . И покатился.
Катится по дорожке, а навстречу ему заяц:
— Колобок, колобок, я тебя съем.
А сам глаза в землю и назад пятится.
— Да куда тебе, косому, меня съесть! Того гляди от страха подавишься. А я колобок, колобок. Всем хорош и пригож. Я от деда ушел и от бабы ушел. От тебя, заяц, тоже уйду.
И покатился. Только заяц его и видел.
Катится колобок дальше, а навстречу ему серый волк:
— Колобок, колобок, я тебя съем.
А сам-то грязный, вонючий (давно, видно, не мылся) . И нагло так на колобка смотрит.
— Как бы не так! Так я тебе и дался! Я колобок, колобок. Всем хорош и пригож. Я от деда ушел. Я от бабы ушел. Я от зайца ушел. И от тебя, волк, уйду.
И покатился. Только волк его и видел.
Катится колобок дальше, а навстречу ему медведь:
— Колобок, колобок, я тебя съем.
Сам большой, толстый, неуклюжий, а лоб низенький — не слишком, видно, за ним ума-то много.
— Куда тебе, косолапый, меня съесть! Я колобок, колобок. Всем хорош и пригож. Я от деда ушел. Я от бабы ушел. Я от зайца ушел. Я от волка ушел. И от тебя, медведь, не хитро уйти.
И покатился. Медведь ему только вслед посмотрел.
Катится колобок дальше, а навстречу ему лиса:
— Здравствуй, колобок. Какой ты хорошенький да пригоженький. Спой мне, пожалуйста, свою песенку!
А сама-то красивая, хвост рыжий распушила, взглядом колобка ласкает. Тот обрадовался, вскочил лисе на язычок и запел:
— Я колобок, колобок — вкусный, мягкий, румяный. Я от деда ушел, я от бабы ушел, я от зайца ушел, я от волка ушел, от медведя ушел, а от тебя, лиса, не хочу уходить. Кушай, кушай меня, Лиса Патрикеевна!
Пьеса-сказка " 12 месяцев " заставила меня задуматся о том что,надо быть добрым,воспитанным,умелым и скромным и это рано или поздно вознаградится. А если ты будешь злым,капризным потребителем , который нечего не умеет-это тоже вознаградится только в плохую сторрну. Вобщем чтобы ты не делал оно имеет свои последствия и награды.
Во главе Печорин рассуждает о том, что все предначертено , но событие, показывает ч о ему удается остаться живых благодаря своей ловкости, а Вуич погибает глупо, потому что искал смерти и нашел ее.
Сказки Салтыкова-Щедрина особенные, они предназначены думающему читателю. Сам писатель говорил, что писал их эзоповым языком, свойственным, как вы помните, жанру басни. Роднят щедринские сказки с баснями юмор, ирония, переходящая в сарказм. В основе сказок Щедрина лежат русские национальные особенности характеров героев и жизненных обстоятельств. Сорвались они, как это свойственно сатирическим произведениям, на злобу дня. Но крупный художник тем и отличается, что он умеет в конкретном случае увидеть и выявить то, что связано с общей жизнью человечества.
Салтыкова-Щедрина читать трудно, скучно.. . История такова: <span>Брудастый Демеитнй Варламович (Органчик) - глуповс-кий градоначальник. При первом же появлении "пересек уйму ямщиков" и ошеломил представлявшихся ему чиновников воз-гласом: "Не потерплю! " Ограничиваясь и в дальнейшем повто-рением этой единственной фразы, он поверг всех в ужас. Зага-дочность поведения Брудастого нашла неожиданное объясне-ние: у пего в голове был органчик, способный исполнять "не-трудные музыкальные пьесы" - "Раззорю! " и "Не потерплю! ". Отвечая на упреки в "преувеличении", Щедрин писал: "Ведь не в том дело, что у Брудастого в голове оказался органчик, наи-грывавший романсы: "Не потерплю! " и "РаззорюГ, а в том, что есть люди, которых все существование исчерпывается этими двумя романсами. Есть такие люди или нет? " Глуповцы - обитатели города, образ которого впервые по-явился в начале 1860-х гг. в очерках писателя Тлупов и глу-повцы" и Тлуповское распутство", запрещенных цензурой. Глу-повцы, как пояснил Щедрин в полемике с критиками книги, - это "народ исторический", то есть реальный, не идеализирован-ный, "люди, как и все другие, с тою только оговоркою, что при-родные их свойства обросли массой наносных атомов.. .Поэто-му о действительных "свойствах" и речи нет, а есть.. .только о наносных атомах". Эти "атомы" - пассивность, невежество, "на-чальстволюбие", забитость, легковерие, способность к вспыш-кам слепой ярости и жестокости - изображены сатириком в крайне гиперболизированном виде. Глуповец - "человек, ко-торому с изумительным постоянством долбят голову и кото-рый, разумеется, не может прийти к другому результату, кроме ошеломления". Проявление же иных "свойств" имеет для их об-ладателей самые трагические последствия. Судьбы Ионки Ко-зыря, автора книги "Письма к другу о водворении на земле доб-родетели", дворянского сына Ивашки Фарафонтьева, который был посажен на цепь и "умре" за "хульные слова", что "всем-де людям в еде равная потреба.. .и кто-де ест много, пускай делит-ся с тем, кто ест мало", учителя Липкина и других "вольнодум-цев" составляют глуповский "либеральный мартиролог".</span>
Было 3 друга. 1 - умный и хитрый. 2 - тощий и болезненный. 3 - любитель НЛО. Встретились они однажды вместе и тут пролетело НЛО. Первый понял что это китайский фонарик, и просто смотрел на его и радовался жизни. У второго заболела голова и он побежал домой а третий звонил своим друзьям, одновременно заснимая все происходящее на мобильный телефон!
