Напишите сжатое изложение. Заранее спасибо) Кто-то из русских писателей в начале века сказал:«Произошло два события одинаковой в
Напишите сжатое изложение. Заранее спасибо)
Кто-то из русских писателей в начале века сказал:«Произошло два события одинаковой важности: люди научились летать и люди разучились удивляться этому».
Не знаю, от чего больше зависит горестная утрата способности удивляться — от роста культуры, от глубины знаний, от цивилизованности или от какого-то всеобщего отупения чувств, от обжорства этим самым техническим прогрессом.
Нет, я тоже перестал удивляться лунному грунту, зондированию Венеры, чудовищным скоростям на Земле. Но парашютику одуванчика я — представьте себе — всё ещё удивляюсь. Я и пишу-то это, может быть, только для того, чтобы вы оторвали на минуту свой утомлённый взгляд от беспрерывного, бесконечного мелькания (телевизор, кино, автомобили, поезда, самолёты, прохожие, огни реклам, лица продавщиц, двери троллейбусов, эскалаторы, телефонные диски — весь мелькающий мир, когда он мчится и завихряется вокруг вас или когда вы мчитесь сквозь него со скоростью автомобиля, поезда, самолёта) и остановили бы его, свой yтoмлённый взгляд, на огромной неподвижной капле влаги, скопившейся в сборчатом и ворсистом листе манжетки. Или на парашюте одуванчика.
Вы подняли пушистый цветок над головой (кто же это сказал красиво и точно: «Одуванчик из солнца уже превратился в луну»?) и дунули на него. Пушинки бойко и дружно взмывают вверх, потом, относимые ветерком, начинают наискось падать, опускаться на землю. И пока вы следите за ними, пока они летят, сначала беленькие и чёткие на фоне синего неба, а потом переплывут на фон зелёной травы, что-то успеет оттаять в вас. Проклюнется из мёртвого холода слабый первый толчок душевного пульса, и вы поймёте, что душа в вас жива, но только она заморожена.
