1.Охотник рад возвращению в родную деревню. 2.Деревенские ребятишки разглядывают незнакомого барина. 3.Воспоминания охотника о детстве, забавах с крестьянскими детьми. 4.Раздумья о детском труде. 5.Встреча поэта с «мужичком» Власом. 6.Представление Фингала для деревенских зрителей. 7. Проза разлучает с крестьянскими детьми.
"Подвал, запах керосинового чада,закоптелым, плачущим от сырости стенам, детское грязное белье и крысы, на грязной постели лежала девочка семи лет". И т. д.
Задумаешься о близких.Рассказ К. Г. Паустовского «Телеграмма» — это не банальное повествование об одинокой старушке и невнимательной дочери. Паустовский показывает, что Настя отнюдь не бездушна: она сочувствует Тимофееву, тратит много времени на устройство его выставки. Как же могло случиться, что заботящаяся о других Настя проявляет невнимание к родной матери? Оказывается, одно дело — увлекаться работой, делать ее от всего сердца, отдавать ей все силы, физические и душевные, а другое — помнить о близких своих, о матери — самом святом существе на свете, не ограничиваясь только денежными переводами и короткими записками. Вот такого испытания на истинную человечность Настя не выдерживает. «Она подумала о переполненных поездах, о тягучей, ничем не скрашенной скуке сельских дней — и положила письмо в ящик письменного стола» . В сутолоке ленинградских дней Настя чувствует себя интересной и нужной людям, ею движет желание проявить активность своей натуры. Есть в ней и эгоистическое чувство.
«На одной из площадок Настя достала зеркальце, напудрилась и усмехнулась, — сейчас она нравилась самой себе. Художники называли ее Сольвейг за русые волосы и большие холодные глаза» . Не присутствует ли доля эгоистического чувства даже в хлопотах о выставке Тимофеева? Недаром же на вернисаже говорят: «Этой выставкой мы целиком обязаны.. . одной из рядовых сотрудниц Союза, нашей милой Анастасии Семеновне... » «Настя смутилась до слез» . Гармонии между заботами о «дальних» и любовью к самому близкому человеку Насте достигнуть не удалось. В этом трагизм ее положения, в этом причина чувства непоправимой вины, невыносимой тяжести, которое посещает ее после смерти матери и которое поселится в ее душе навсегда.
Вероятно, смерть старой одинокой женщины, по сути брошенной своей дочерью, послужит уроком молоденькой учительнице, недавно приехавшей в деревню: ведь в городе у нее осталась мать, «вот такая же маленькая, вечно взволнованная заботами о дочери и такая же совершенно седая».
Жила была маленькая девочка её звали Альбина она была бедной.Но однажды она пошла в лес собирать шишки и увидела единорога конечно он испугался и убежал пото девочка побежала в город чтобы всем рассказать но никто девочке наповерил девочка решила споймать его и покозать его городу. Она пошла в лес и хотела словить его но увидела чудо.Она не смгла устоять перед этой красотой. И пошла за единорогом и увидела принца. Он увидел Альбину и спросил девочка остовайся сомной жить
[email protected]
Скорбные женские лица с лихорадочным блеском глаз, искушающие
сладострастной девственностью, сумрачные лбы осужденных на смерть,
лохмотья калек, бледные улыбки юродивых и сатанинский смех палачей,
руки, проклинающие и поднятые для благословения и повисшие в бессильном
отчаянии, взгляды, полные ненависти, страстной мольбы и страстного
ужаса, - и всегда толпа, всегда смятенность толпы, то ждущей кровавых
казней на тесных улицах древней Москвы, то вырастающей в варварское
полчище на сибирских , то воодушевленной подвигом на льдинах
суворовских Альп - вот Суриков!
Несомненно стихийный талант, прозревший темную сущность
восточнославянской стихии: ее роковое, грозное начало.
В задумчивых глазах его героинь - раздвоенность морального самосознания -
мучительное опьянение, которое Достоевский назвал "надрывом"... Они
стоят в толпе, и порывисто вглядываются в лица приговоренных на казнь и
шепчут суеверно молитвы; они никогда не улыбаются, хрупкие, красивые и
мятежные - страдальческие царевны, монахини теремов, в чарах сказки
прошлого. И рядом с ними еще угрюмее смотрят мужские лица с длинными
бородами и взъерошенными кудрями, старые и молодые, с тем же упорным
взглядом исподлобья: стрельцы в железных оковах, бояре, странники,
солдаты.
Зловещими силуэтами выделяются их костистые профили, сутулые спины.
От них веет былинной удалью и сумраком монастырской кельи, простором
волжских степей и зарослями доисторического леса. В каждом чувствуется
личность, познавшая свое право на жизнь и смерть, но в них есть и общее,
одинаково присущее всем... Как женщины-царевны Сурикова, бледные
героини в кокошниках и узорных душегрейках, так и эти угрюмые герои в
казацких шапках и петровских киверах - образы-символы народной души.
Художник понял в этой "душе племени" демоническую основу: трагизм острых
контрастов, смесь варварства, буйной "татарщины" с экстазом моральных
"надрывов" и религиозного отречения, - довизантийской эпической силы с
робостью церковно-бытового смирения, смесь жестокости, юродства,
разгула, подвижничества, душевной муки, любви.
Мне кажется, что, называя Сурикова мистиком и символистом, мы
подразумеваем именно это... Суриков не столько бытовой художник, сколько
психолог, заглянувший "по ту сторону" обычной психологии и увидевший
мистические бездны там, где прежде видели только "быт вот такое сочинение ойтоесть описание картины\